Карлос Сафон - Тень ветра [litres]

– И ему это удалось?

Исаак нахмурился и добавил в мою чашку новую толику своего лечебного пойла.

– Похоже, лучше всего разошелся «Красный дом», около девяноста экземпляров.

– И тем не менее он продолжал издавать Каракса себе в убыток, – заметил я.

– Продолжал. Честно говоря, не знаю почему. Уж кем-кем, а романтиком он не был. Но, сдается мне, у каждого свои секреты… С 1928-го по 1936-й он издал восемь романов Каракса. А на чем Кабестань действительно зарабатывал деньги, так это на катехизисах и дамских романах о провинциальной барышне Виолете Лефлер. Они очень неплохо расходились в киосках. Романы Каракса, как я подозреваю, он издавал ради удовольствия и в пику Дарвину с его естественным отбором.

– Что сталось с Кабестанем?

– Возраст. Годы всем нам рано или поздно предъявляют счет. Он заболел, к тому же начались финансовые проблемы. В 1936 году издательство возглавил его старший сын, но он был из тех, кому размер трусов на ярлыке – и тот не прочесть. Предприятие не продержалось и года. К счастью, Кабестань так и не увидел, что сотворили наследники с делом всей его жизни и что сотворила война со страной. Он умер от эмболии в Вальпургиеву ночь с гаванской сигарой во рту и двадцатипятилетней девчонкой на коленях. Сын был из другого теста. Спесив, как может быть спесив только последний придурок. Первое, что пришло ему в голову, – продать разом весь запас книг на складе, то есть все наследство отца, на макулатуру. Приятель, такой же молокосос с особняком в Калдетас и автомобилем «бугатти», убедил его, что фотокомиксы про любовь и «Майн Кампф» пойдут на ура, так что бумаги не хватит, чтобы удовлетворить бешеный спрос.

– И у него получилось?

– Он не успел. Вскоре после того как он взял бразды правления в свои руки, к нему домой явился какой-то тип и сделал весьма щедрое предложение. Он хотел купить целиком весь оставшийся тираж Хулиана Каракса и готов был заплатить втрое от рыночной цены.

– Можете не продолжать. Он покупал их, чтобы сжечь, – пробормотал я.

Исаак улыбнулся, даже не пытаясь изобразить удивление:

– Точно. А я уж было подумал, что вы круглый дурак: все спрашиваете, спрашиваете, а сами как будто ничего не знаете.

– Кто был этот тип? – спросил я.

– То ли Обер, то ли Кубер, не помню.

– Лаин Кубер?

– Знаете такого?

– Так зовут персонажа «Тени ветра», последнего романа Каракса.

Исаак нахмурился:

– Персонажа книги?

– В романе Лаин Кубер – псевдоним дьявола.

– Несколько театрально, на мой вкус. Но кто бы он ни был, чувства юмора по крайней мере ему было не занимать, – заметил Исаак.

У меня была еще слишком свежа память от встречи с тем типом, так что ничего забавного я в нем не находил, но решил приберечь свое мнение до лучших времен.

– Этот Кубер, или как там еще… его лицо было обожжено, обезображено?

Трудно было разобрать, чего было больше в улыбке Исаака: насмешки или тревоги.

– Представления не имею. Человек, от которого я о нем слышал, с ним не виделся, а узнал о его визите потому, что Кабестань-младший рассказал об этом на следующий день своей секретарше. Об ожогах речи не было. Так, выходит, вы не в бульварном романе это вычитали?

Я тряхнул головой, будто все не так для меня и важно.

– И чем дело кончилось? Сын издателя продал книги Куберу? – спросил я.

– Молокосос решил, что он самый умный, заломил цену еще выше, чем та, которую предложил Кубер, и тот свое предложение снял. А через несколько дней примерно в полночь склад издательства Кабестаня в Пуэбло Нуэво выгорел дотла. Задаром.

Я глубоко вздохнул:

– А что случилось с книгами Каракса? Они погибли в огне?

– Почти все. К счастью, секретарша Кабестаня, услышав о странном предложении, заподозрила неладное, на свой страх и риск забрала со склада по одному экземпляру каждого романа Каракса и унесла домой. Это она вела переписку с Караксом, и за столько лет они волей-неволей сдружились. Ее звали Нурия, и я думаю, что она единственная во всем издательстве, а то и во всей Барселоне, читала романы Каракса. У Нурии слабость к несчастненьким. В детстве она подбирала зверушек на улице и несла в дом. Со временем стала опекать незадачливых литераторов, возможно, потому, что ее собственный отец когда-то мечтал стать одним из них, но так и не сумел.

– Похоже, вы очень хорошо ее знаете.

По лицу Исаака скользнула улыбка хромого беса:

– Даже лучше, чем ей самой может показаться. Она моя дочь.

Повисла напряженная пауза. Меня мучили сомнения, чем больше я узнавал обо всей этой истории, тем менее уверенно себя чувствовал.