Карлос Сафон - Тень ветра [litres]

Не проходило и дня, чтобы Санмарти под каким-нибудь благовидным предлогом не приглашал меня на ужин, в кино или на спектакль. Я обычно отделывалась отговорками, что меня ждет дома муж, и интересовалась, не будет ли беспокоиться сеньора Санмарти, ведь время уже позднее. Супруге Педро Санмарти в семье отводилась исключительно декоративная роль. В списке увлечений своего мужа она занимала позицию гораздо ниже его любимого новенького «бугатти» – обязательного атрибута человека его положения – и, казалось, давно уже перестала быть украшением этого счастливого брачного союза. Особенно это стало заметно с тех пор, как состояние ее отца перешло в руки Санмарти. Мерседес сразу предупредила меня, в чем дело. Санмарти, человек не способный ни на чем долго сосредосточиться, был охоч до слабого пола и жаждал новых ощущений. При виде свежего женского личика он терял голову и на каждой новой сотруднице принимался оттачивать привычные приемы стареющего донжуана. На этот раз его жертвой оказалась я. Санмарти из кожи вон лез, чтобы завести со мной разговор, тема в данной ситуации значения не имела.

– Мне сказали, что твой муж, этот, как его, Молинер, – писатель… Может, он будет не прочь написать книгу о моем приятеле Фумеро? У меня уже и заглавие есть: «Фумеро – бич преступности, или Закон улицы». Что скажешь, Нуриета?

– Очень вам признательна, сеньор Санмарти, но Микель сейчас работает над новым романом, и я не думаю, что…

Санмарти покатывался от хохота:

– Роман? Ради Бога, Нуриета… Этот жанр давно мертв и похоронен. Послушай-ка, что рассказал мне один приятель, он совсем недавно вернулся из Нью-Йорка. Американцы изобрели одну штуку, она называется «телевидение». Это совсем как кино, только его можно будет смотреть, не выходя из дома. И тогда не нужны будут ни книги, ни воскресная месса, вообще ничего. Скажи мужу, пусть бросает эти свои романы. Другое дело, если бы у него по крайней мере было громкое имя или он был бы, например, футболистом или тореро… Слушай, что скажешь, если я сейчас возьму свой «бугатти» и мы поедем обедать в Кастельдефельс? Там готовят отличную паэлью… Заодно обсудим наши дела, согласна? Дорогая, тебе стоит только захотеть…Ты же знаешь, что я всегда готов помочь тебе. Ну и твоему мужу, разумеется. Сегодня в этой стране ничего не добьешься без покровителей.

Я стала одеваться, как вдова из процессии в День тела Господня или одна из тех женщин, что путают солнечный свет со смертным грехом; приходила на работу без макияжа, собрав волосы на затылке в строгий пучок. Но несмотря не все мои уловки, Санмарти упорно продолжал опутывать меня сетью двусмысленных взглядов и намеков с неизменной приправой в виде масленой презрительной ухмылки. Он был похож на одного из тех всесильных, похотливо ухмыляющихся евнухов, которые, как связки раздувшихся кровяных колбас, подвешены к стропилам любой иерархической структуры. Два или три раза я ходила на собеседование по поводу другой работы, но рано или поздно сталкивалась с такими же сеньорами Санмарти. Они возникали как грибы-паразиты на удобренной деньгами благодатной почве новых коммерческих предприятий. Один из таких типов соизволил позвонить Санмарти и предупредить, что его подчиненная Нурия Монфорт пытается, не поставив его в известность, сменить работу. Санмарти, потрясенный столь черной неблагодарностью, вызвал меня к себе в кабинет. Он ласково потрепал меня по щеке, от его пальцев исходил запах пота и табака. Я побледнела от ужаса.

– Дорогая, если тебя что-то не устраивает, просто скажи мне об этом. Что я могу сделать, чтобы тебе лучше работалось? Ты же знаешь, как я тебя ценю и как мне больно узнавать от посторонних, что ты хочешь нас покинуть. Предлагаю заключить мир и отпраздновать это за ужином, согласна?

Я медленно убрала его руку с моего лица, не в силах скрыть отвращения.

– Ты меня разочаровала, Нурия. Должен признать, что с некоторых пор я больше не замечаю в тебе ни командного духа, ни уверенности в нашем общем деле.

Мерседес предупреждала меня, что рано или поздно что-то подобное должно было произойти. Несколько дней спустя Санмарти, который по грамотности мог соперничать разве что с орангутаном, начал возвращать мне рукописи, которые я правила, ссылаясь на огромное количество якобы обнаруженных им ошибок. Теперь каждый день я задерживалась на работе до поздней ночи, вновь и вновь пересматривая страницу за страницей с пометками и комментариями Санмарти.