Карел Мисарж - Окраина

Если сам Уезд — это деревня на окраине двух сопредельных областей, Кладненской и Пражской, и его обитатели действуют на кого-либо угнетающим образом, то инженер Странский мог бы в этом окружении воссиять ярким пятном. Интересовался он исключительно продуктами питания и крал их, где только мог. Он был холост, но разводил для собственного потребления кроликов, кур, гусей и уток. Благодаря ему до сего дня мы можем встретить в Уезде странной окраски, высоко и далеко летающих «китайских» уток, в которых почти нет жира, зато невероятно много мяса. Инженер Странский умыкал из свинарников и овчарен лучших поросят и ягнят и в этой деревне без традиций и без прошлого распространил искусство копчения колбас. Не имея никакого разрешения на рыбную ловлю, он ведрами уносил рыбешек из пруда и сам коптил их. В душе Франтишка, побывавшего в доме инженера Странского благодаря знакомству через финики, хозяйство последнего оставило неизгладимое воспоминание. Огромная кухня — в сущности, она же и спальня, ибо Странский занимал одно-единственное помещение, — казалось, не имела потолка, по крайней мере его не было видно. Потолок был скрыт хитроумной системой проволок и веревок, растянутых под ним наподобие гигантской паутины, а пауком был сам хозяин. На проволоке висели длинные темно-коричневые листья табака-самосада, на веревках — колбасы, связки копченых рыбешек, похожие на засохшие букеты. Свободные места на веревках, естественно, заполняли носки, рубашки, полотенца и скатерти.

На плите глухо шипел перегонный аппарат, сверкающие капли ароматного самогона скатывались из него в совершенно прозаическую пивную бутылку. Инженер Странский с чувством удовлетворения наблюдал за этим многообещающим процессом и в ответ на просьбу отца Франтишка насчет телеги предложил трактор с прицепом, если тот сам его поведет. Как видно, в те времена насчет водительских прав головы себе не ломали. Меж тем управляющий пустился философствовать — понятно, с позиций чревоугодника:

— Для меня, конечно, великий урон, что закрывают пивоваренный заводишко. — (Странский был из числа привилегированных, кому пиво продавали литровыми бутылками.) — Зато для вас это удача, потому как можете теперь свалить туда весь хлам, не помещающийся в квартире. Теперь все будет по-другому. Мелкому производству каюк. Все перестраивается на крупное. Одному дивлюсь: как это немцы не додумались, а ведь отличные хозяйственники. Не знаю, когда еще земля будет столько родить, как во время войны.

Похлопав ладонью по двум-трем бутылкам с самогоном, он добавил:

— Заготавливайте впрок. Финики не вечно будут поступать.

Наступило вербное воскресенье, хотя мало кто в деревне его отмечал. Вербы в окрестностях не росли, стало быть, святить было нечего, и немногие верующие, ряды которых неуклонно сокращались, довольствовались тем, что несли к францисканцам святить пучки ивовых прутиков, чьи серые, покрытые пушком почки отдаленно напоминали весенние побеги верб. Слово «ряды» в отношении верующих мы употребили с некоторой нерешительностью, ибо, в самом деле, можно ли назвать «рядами» пять-шесть человек? Вещь спорная… Внимания заслуживает, пожалуй, один лишь вахмистр на пенсии, Форман, который в свое время упорно преследовал вора Фридриха, пока тот не повесился в свинарнике государственного имения. Тогда Форман отправился к миноритам, видимо движимый угрызениями совести и желанием покаяться; а впрочем, кто знает, совесть могла его грызть и оттого, что он не сумел схватить вора живьем. «Меньшие братья», кажется, приняли Формана отнюдь не снисходительно, потому что с тех пор бывший вахмистр что ни воскресенье, при любой погоде, в грязь, дождь или трескучий мороз, топал по унылой, до умопомрачения однообразной дороге к францисканскому монастырю, только бы вымолить отпущение грехов за свою излишне усердную службу. При новом режиме он, однако, вскоре почувствовал, что частые посещения церкви могут помешать образованию его детей, и навсегда прекратил покаяние; так что нам представляется редкостная возможность познакомиться с ним во время одного из его последних посещений.

Эпоха кардинальных перемен, предсказанная инженером Странским, коснулась и рядов кающихся из полицейских…

Совсем по иным мотивам покинула эти ряды пани Лукешова. Когда у нее родился горбатый сын, ею овладела навязчивая идея, что по возможности частое общение с орденом миноритов окажет благотворное воздействие на кривизну сыновней спины. Напрасно разубеждал ее патер Бено Кустка, по образованию врач, желая предупредить отчаяние женщины, когда та поймет свое заблуждение, и радея одновременно о репутации ордена. Пани Лукешова сама дошла до истины во время одного из майских богослужений. Тогда выпрямилась она во весь рост и погрозила кулаком почерневшему образу за решеткой: