Джон Бойн - Незримые фурии сердца

– Спасибо, ты тоже. Будь я на сорок лет моложе, другой ориентации и не будь ты моей снохой, я бы за тобой приударил.

– Похоже, тут кроется комплимент. – Лора подала мне бокал.

– Нет, это просто зашибись! – выкрикнул Джордж и, лучась восторгом, вскинул свой бокал.

– Выбирай выражения, – сказал Лиам.

– Я к тому, что… найти любовь, когда ты… ну, в таком возрасте… и объявить о ней на весь свет… Это офигенно здорово.

Я улыбнулся и кивнул. Пожалуй, так оно и есть.

– Наверное, это нечто невообразимое, – сказал я.

– Джордж прав. – Лора подняла свой бокал. – Это удивительно.

– Это опупительно! – Джордж притянул к себе Маркуса и чмокнул его в губы.

Я заметил, что Лиам и Лора рефлекторно отвели взгляды, а Джулиан и Грейс хихикнули. Но мне было радостно, что два молодых человека нашли друг друга, пусть даже не навсегда, и сейчас этим очень счастливы. В моей юности такое было просто немыслимо. Я радовался за внука, однако сердце мое грызла печаль. Все бы отдал, чтобы вновь стать молодым и насладиться такой беззастенчивой честностью.

Лора посмотрела на часы:

– Пора выходить. Машины, наверное, уже подъехали.

От неожиданности все подскочили, когда, как по заказу, звякнул дверной звонок.

– Это они, – сказал Лиам. – Ничего не забыли? Папа, спич взял?

Я похлопал себя по карману:

– Здесь.

– Ну хорошо, идем. – Он вышел в прихожую и открыл парадную дверь, за которой ждали два серебристых «мерседеса», готовые доставить нас в центр города.

– Плакаты так и не убрали, – сказал Чарльз.

– Что? – Я повернулся к нему, удивляясь, как он сумел втиснуться на сиденье вместе с Лиамом, Джорджем и Маркусом.

– Плакаты на столбах, говорю, не убрали. Референдум-то когда уж прошел.

– Лентяи. Надеются, смоет дождем.

Чарльз покачал головой:

– Слава богу, все закончилось.

– Я тоже рад.

– Так и знал, что из людей полезет дерьмо.

– Да, ты прав.

– Из тебя оно тоже полезло.

– То есть? – обиделся я.

– Ты прекрасно понял, о чем я. Эти твои телефонные разговоры с законченными идиотами. Диспуты с абсолютными незнакомцами.

– Я не мог иначе. Слишком долго я молчал. А потому воспользовался шансом высказаться. И очень этому рад.

– Что ж, твоя взяла, можешь успокоиться.

– Все это лишний раз напомнило, что порою люди жестоки. И омерзительны.

– А разве ты не участник этой мерзости?

– Не думаю.

– Ладно. – Чарльз достал смартфон. – Давай поглядим, что у нас тут. – Он потыкал кнопки и прокрутил страницы. – Почему вы так боитесь чужого счастья? Почему не можете жить сами и дать жить другим ? Кто же это написал? Посмотрим… ага, вот – @cyrilavery.

– Я ответил этой кошмарной тетке. Все талдычила, что только ее жизнь правильная. Гнусная баба.

– А вот еще: Если б вы нашли свое счастье, вам бы не было дела до личной жизни других. Тоже @cyrilavery.

– Жуткая супружеская пара. Замучили своими комментариями, которые никто не поддерживал. Наверное, не выпускали телефоны из рук. Поделом им.

– А как насчет этого? Чтобы так поступить, нужно себя очень ненавидеть.

– Я его помню! Гей, проголосовавший «нет».

– Разве он не вправе?

– Нет! – заорал я. – Не вправе! Он просто искал дешевой популярности! Да пошел он! Предатель!

– Ох, не будь дураком, Сирил. А что касаемо дебатов на радио…

– Меня пригласили!

– Ты мог отказаться, – усмехнулся Чарльз. – Лучшая тактика – игнорировать врага. Да ладно, они же проиграли. С треском. Их время минуло. Они стали прошлым. Историей. Кучка ханжей вопит в пустоту, надеясь быть услышанной. Их проигрыш закономерен. Но Земля, заметь, не перестала вращаться. Так что хватит злиться. Все кончено. Ты победил, они проиграли.

– Но я-то не победил, как ты не понимаешь?

– В каком смысле?

Я покачал головой, глядя в окно.

– После референдума в теленовостях выступил Дэвид Норрис. Для меня все это слегка запоздало, сказал он, когда стало ясно, что наша страна изменилась навсегда. Я так усиленно отталкивал лодку от причала, что забыл в нее запрыгнуть сам. Теперь она в открытом море, а я любуюсь на нее с берега. Вот так же и со мной. Стою на берегу и смотрю на уплывшую лодку. Почему Ирландия не изменилась, когда я был молод?

– На это я не могу ответить, – тихо сказал Чарльз.

– Вон они! – Джордж показал в окно.

Я стряхнул наваждение:

– Что?

– Мы приехали. Вон Игнац.

Машина остановилась, я увидел Игнаца и Ребекку с детьми. Они разговаривали с Джеком Смутом в инвалидной коляске, который сдержал обещание и прибыл на торжество.