Кристоф Оно-ди-Био - Сирена

Я умывал лицо под краном, разглядывая множество баночек с кремом и бутылочек, стоявших вперемешку вокруг раковины, как вдруг справа от меня заволновалась вода. Женская рука вынырнула из пены и оперлась на край ванны. Следом появилась голова. Два светлых глаза, тонкий нос, рот — он приоткрылся и длинно выдохнул, как после долгого нырка. Затем из воды поднялись округлые плечи, на которых лежали, лаская, длинные мокрые волосы.

— Извините.

Пятясь, я натыкаюсь на препятствие. Из кожи и металла. Марчелло.

— А, соседушка? Я, кажется, помешал?

— Ничего подобного, я просто не видел, и…

— Наоборот, это надо видеть! Покажись, Дита!

Я поворачиваюсь к ней. Ситуация ее, похоже, изрядно забавляет. Она встает во всей своей наготе, без малейшего стеснения и даже с очевидным удовольствием.

– È bella, no ? [94] Красивая, правда? ( ит. ). — фыркает Марчелло.

Молодая женщина обжигает его взглядом:

— Кончай тарахтеть по-итальянски, это смешно. Дай мне лучше полотенце.

— Я вас оставлю, — говорю я.

— Еще минуту.

Ее тон не допускает возражений. И Марчелло по-прежнему стоит в дверях, с глупой улыбкой, поигрывая бицепсами. Она выходит из ванны вся в пене, вытирает полотенцем волосы, проводит вафельной тканью по матово отсвечивающему телу и роняет ее к своим ногам. Потом, повернувшись ко мне спиной, рассматривает себя в зеркале и предоставляет мне любоваться упругими полушариями ягодиц, гибкой спиной. Отраженные в гладкой поверхности, ее глаза смотрят на меня.

— Ладно, я пошел, — говорит Марчелло. — Пойду послушаю Zio [95] Дядя ( ит. ). .

Она бросает ему короткую фразу по-гречески. Рассмеявшись, он скрывается.

— Еще и Zio… — вздыхает она. — Не желает он говорить по-гречески… Нет, придется ему однажды смириться с его вкусами…

— Я, пожалуй, тоже дам вам спокойно одеться.

— Но я совершенно спокойна. А вы нет?

Она поворачивается, и я вижу прямо перед собой анфас этот шедевр из жил и плоти.

— Я куда лучше, чем она, правда?

Бирюза ее глаз отливает лиловым. И тут я узнаю ту самую девушку, которую видел несколько раз выходящей из квартиры.

— Но что я говорю, вы же ее не видели. Я хочу сказать, не видели по-настоящему. Простите, но вы же не можете не знать, что с моей сестрой далеко зайти не получится?

Она смеется. У нее тот же овал лица, тот же упрямый подбородок. Только нос не такой прямой, более задорный. Ее сестра?

Она берет баночку с кремом, снимает фарфоровую крышку, нюхает. Указательным пальцем зачерпывает комочек крема величиной с орех и, прилепив его над пупком, размазывает, лениво ведя ладонями вверх, к мякоти грудей, потом вниз, по животу, бедрам, выбритому лобку.

Я зачарован.

Она вытягивает левую ногу, кладет ее на край ванны и продолжает намазываться. Массирует лодыжки, потом ступни, пальцы, ногти на которых выкрашены черным лаком, и красно-оранжевый рисунок на них подчеркивает черноту.

— Подойдите, отсюда вам не видно.

— Нет-нет, уверяю вас.

— Не ребячьтесь. Здесь только мы с вами. Наклонитесь.

Это настолько не лезет ни в какие ворота, что я повинуюсь. Мое лицо теперь в нескольких сантиметрах от ее лона. Смолистый душок дурманит меня. Я должен взять себя в руки. Стараюсь сосредоточиться на ее ногтях. Надо признать, сделано отменно.

— Вам нравится?

— Тонкая работа.

Каждый ноготь украшен крошечными красными рисунками на черном фоне, похожими на роспись античных ваз. Но вместо крылатых Ник, увитых лозами богов и увенчанных лаврами атлетов они изображают эротические сцены.

— Скопировано с настоящих ваз, — поясняет она очень серьезно.

— Не сомневаюсь.

Она показывает на второй палец. Он длиннее большого.

— Вот это — с сосуда, который находится в Пергамском музее в Берлине.

Вдобавок еще эрудитка.

— Не надо видеть в этом озабоченность. Для меня, в отличие от некоторых, секс — вещь естественная.

Ее взгляд настойчив. Самое время откланяться:

— Счастлив был познакомиться.

— Счастливы? Нет, еще нет.

Прохладный воздух в коридоре приводит меня в чувство. Я перевожу дух. Вот это поворот! Ее сестра?

Я возвращаюсь в гостиную.

— Она тебя не сильно достала?

Нана. Смотрит сурово.

— Кто?

— Дита… Марчелло сказал, что вы были вместе.

— Да, и с Марчелло, кстати, тоже.

— Втроем?

— Да. То есть… всего несколько минут.

— Предупреждаю тебя: она законченная нимфоманка. — Нана, развернувшись, уходит.