Юлия Климова - В ее сердце акварель

Взгляд Василия Петровича обжигал, и только теперь стало ясно, насколько тяжело ему давалась сдержанность. Он, конечно, знал, что Леся вернулась довольно быстро, и его раздражал тот факт, что многое пошло не по плану. Когда готовишься к буре, тяжело принять штиль, особенно если бурю творил собственными руками: заботливо и терпеливо выращивал, кормил, а затем благословил на дорожку. «Давай, круши, сметай все на своем пути!»

– Потому что вы ждете именно этого, – ответила Леся, не шевелясь. – А доставлять вам удовольствие мне не хочется.

Василий Петрович медленно поднялся, уперся ладонями в стол, подался вперед и превратился в ящера с зеленой кожей, желтыми глазами и острыми зубами-клыками. Напротив сидела самая обыкновенная рыжая девчонка, которая не собиралась превращаться в пешку и смела куда больше, чем дозволялось. Или все же не обыкновенная?

– Не слишком ли ты многое себе позволяешь? – спросил он тихо, отчего слова прозвучали зловеще.

– Если вы и дальше будете так со мной разговаривать, я не стану отвечать на ваши вопросы и сегодня же уеду.

– Повтори…

– Полагаю, вы слышали каждое мое слово.

Леся не могла проиграть (а что терять?), теперь у нее есть право выбирать любую клетку поля: черную или белую. Выбираешь, шагаешь, и обратно дороги нет. И пусть тоже хочется многое узнать, но Дюков рискует гораздо больше. Главная героиня его тайной мести сядет в электричку, умчится в Москву, а затем исчезнет, растворится в вокзальной суете, и воспоминания наверняка перестанут ее терзать через пару-тройку недель.

Густые брови Василия Петровича подскочили на лоб, крупный нос дернулся, щеки порозовели, губы дрогнули и… медленно растянулись в улыбке. От ящера не осталось и следа, Леся сразу узнала прежнего сумасбродного дядю, абсолютно довольного жизнью, едко-ироничного и не опасного.

– Что ж… – Опустившись на стул, удобно устроившись, Василий Петрович теперь улыбнулся широко, закрыл глаза и победно произнес: – Так значит, все не напрасно. Я знал… знал… Если бы Кравчики не выставили тебя за дверь, это утро было бы совсем другим. Да и вечер тоже. Твое молчание лучше любых слов! – Открыв глаза, Дюков хлопнул рукой по краю стола и добавил, насмешливо глядя на Лесю: – Уверен, Сашка и не догадывается, кого воспитала, вернее – кого так и не смогла слепить по образу и подобию своему! Любая на твоем месте уже собирала бы чемоданы, рыдала или предъявляла мне тридцать три претензии. Но ты молчишь… – Дюков кивнул, точно хотел подчеркнуть последние слова. – Ладно уж, откроем карты, я думаю, наш интерес в этой истории обоюдный, и у тебя не меньше вопросов, чем у меня. Твоя реакция говорит о том, что вчера дом Кравчиков содрогнулся от новости, кто ты и зачем пришла.

– Вы ошибаетесь, я пришла только затем, чтобы познакомиться с родственниками Кирилла.

– Это ты так думаешь, но помимо нас с тобой в этом деле участвует провидение. – Василий Петрович указал пальцем на потолок и хмыкнул. – Предлагаю сделку. Что может быть лучше старой доброй сделки, а? Когда каждый получает свою долю и остается совершенно доволен и счастлив! Даже враги частенько заключают союзы, желая получить выгоду, а мы с тобой вообще-то родня. Пусть дальняя, но кому интересны подобные мелочи? – Он небрежно махнул рукой и сморщился. – Судьба постаралась свести нас под одной крышей, как видишь, выбрала для этого день и час, так что перейдем к делу. Я хочу знать все. В ответ обещаю утолить твое любопытство. Сделка честная, не так ли?

Согласна?

Василий Петрович умело прятал нетерпение, но у Леси был большой опыт общения с родственниками, именно многочисленные дяди и тети выточили в ней наблюдательность. Да и художественный талант всегда помогал в трудную минуту. Сейчас не нужно было мысленно дорисовывать Дюкову черточки-морщинки и добавлять блеска глазам, это все присутствовало и так. Но напускная деловитость прятала не только вихрь всевозможных страстей, не дававших покоя душе, но и удовольствие, которое Василий Петрович испытывал в данный момент.

– Согласна.

Леся не услышала, а скорее почувствовала тихий вздох облегчения.

– Отлично, отлично. – Василий Петрович потер ладони, как заправский делец, и немедленно потребовал: – Рассказывай с самого начала, вот ты зашла в дом Кравчиков… Что было дальше? Ничего не пропускай! Слышишь? Ни одной секунды, ни одного ощущения, ни одного взгляда!

Помолчав немного, Леся приступила к выполнению своей части сделки. Выдавать чувства не хотелось, и она нарочно представляла случившееся сухо, будто читала доклад перед уставшей аудиторией. Но «аудитория» не дремала, Василий Петрович живо реагировал на каждую фразу и резкими движениями требовал продолжения. То поднимал брови, то ерзал на стуле, то смотрел на Лесю восхищенно, то с удивлением и почти постоянно улыбался. «Как зайдете в гостиную, положите, пожалуйста, подарок на столик… Вы, как я полагаю, и есть та самая художница?.. Этого не может быть… Развлечений нам действительно не хватает, а тут такой сюрприз… Что ж… проверим, хорошую ли актрису выбрал Дюков и справится ли она со своей судьбоносной ролью…»