Тибор Фишер - Как править миром

Мы расходимся в разные стороны. Я иду по Камден-Хай-стрит. На фонарном столбе висит объявление с фотографией кота, развалившегося на диване. Над фотографией написано: «Найден полосатый домашний кот». Под фотографией: «Джиффи (как было указано на ошейнике) обрел новый дом у меня в животе. Виндалу из кошатины – не лучший выбор. Маринад забивает тонкий вкус мяса». Если ты ешь, то не жалуйся, что тебя тоже съедят.

Вижу через дорогу маленький букинистический и решаю зайти покопаться в книгах. Может, там найдется что-то, что подаст мне идею для мегафильма, который произведет впечатление на Джо’на. Лично мне нравится Гебекли-Тепе, «Пузатый холм» в переводе с турецкого, но здесь нужно что-то другое. Джо’н не оценит Гебекли-Тепе. С точки зрения Джо’на, идеальная тема для документального фильма – это история одноногого чернокожего транссексуала, бывшего раба на плантациях, чьи новаторские алгоритмы для вычисления силы тяжести были украдены Исааком Ньютоном, а видеоряд обязательно должен включать гравюры, сделанные лесбиянкой-луддиткой в Бедламе. Интернет-поиск – великое изобретение человечества, но проблема в том, что этим поиском (я еще помню времена, когда приходилось звонить добрым людям и вытягивать из них информацию, буквально по слову зараз, или тащиться в библиотеку под проливным дождем) пользуются абсолютно все.

Информацию в сети может найти каждый. Мне нужно что-то другое. История из никому не известной книжки, выпущенной тиражом в пару сотен экземпляров. Какой-то дремучий винтаж. Какой-нибудь выдающийся преступник. Отважный первооткрыватель. Дерзкий авантюрист. Первостатейный оригинал.

Книги разочаровали: сплошная эротика и сентиментальные сопли. Уже на пути к выходу я замечаю небольшую стопку виниловых сорокапяток в потертых конвертах. Даже не знаю, зачем я взялся их перебирать. Приступ ностальгии? Это осколки ушедшей эпохи. Привет из далеких времен, когда музыку покупали не терабайтами, а поштучно. По одной песне. Я быстро просматриваю всю стопку и натыкаюсь на настоящее сокровище. Неотцентрованная пластинка. Блеклая, плохо пропечатанная этикетка. Подлинный раритет.

Раньше мы ездили за пиратскими записями в Камден. Теперь, с появлением интернета, этот бизнес зачах. Теперь мы выкачиваем из Сети всю дискографию Боба Дилана за те три минуты, пока чистим зубы, причем совершенно бесплатно. Я уже и не чаял, что в наши дни еще можно найти что-то ценное в плане музыки.

Подходя к дому, прячу пластинку, запихнув в штаны сзади и прикрыв пиджаком.

Мне не хотелось ее покупать так же сильно, как мне хотелось ее купить. Покупать ее было не нужно по ряду причин. Во-первых, у меня нет проигрывателя. Я был вынужден его продать и снова усвоить жестокий урок: покупаешь задорого, а продаешь по дешевке, причем за такие гроши, что ты бы не стал заморачиваться с продажей, если бы так отчаянно не нуждался в деньгах. И в нашем нынешнем обиталище просто нет места для проигрывателя. Я сам-то с трудом помещаюсь среди нагромождения всех этих коробок, хотя если бы у меня были деньги на новый проигрыватель, то, наверное, были бы деньги и на жилплощадь, где будет место его поставить.

К тому же я совершенно не представляю, что это за запись: хорошая или нет. Я ее раньше не слышал. Но этот сингл настолько редкий, что мне самому с трудом верится, что он попал ко мне в руки. Такое сокровище даже не обязательно слушать. Достаточно знать, что оно у меня есть.

«Мятеж Бонго» Бонго Хермана надежно спрятан в штанах, потому что я не хочу, чтобы его обнаружила жена. Даже страшно представить, что она мне устроит. Сам по себе «Мятеж Бонго» неважен. Он мне обошелся в какую-то пару фунтов. Эта покупка нисколько не усугубила наше тяжелое материальное положение.

Но семейная жизнь – это не про реальность и правду. Это про боеприпасы и тактику военных действий. Вот почему Бонго Херман, сам по себе маловажный, может стать смертоносным оружием. Пресловутой соломинкой, сломавшей спину верблюду. Опасность кроется в том, что собой символизирует Бонго Херман: мы по уши в долгах, а я швыряюсь деньгами. Как олимпийский метатель копья.

И бесполезно доказывать, что долгов у нас мало и что я не швыряюсь деньгами. Хуже того: станешь что-то доказывать, жена сделает трагическое лицо и громогласно объявит, что я не только лишаю домашних последнего куска хлеба, но еще и имею желание, время, а главное, наглость – да, откровенную, бесстыжую и беспардонную наглость, оскорбительную для ближних, – размышлять о покупке пластинки, охотиться за пластинкой, беззаботно болтать с продавщицами в магазине, рыться в стопках пластинок, потакая своим легкомысленным прихотям, вместо того чтобы вкалывать в поте лица и стараться спасти семью от нищеты.