Пак Кён Ри - Земля. Том 1

— Говорят, что у них не было супружеской гармонии.

— А с первой женой, что померла, тоже не было гармонии?

— Что ты?! Они жили душа в душу, как два голубка. Ведь оба были молоды, когда поженились. Госпоже было четырнадцать, а господину — тринадцать.

— А она была красивая?

— Ну как сказать… Есть пословица, что все неприятности достаются красивой жене, нежели некрасивой. Госпожа была доброжелательной, симпатичной, но не красавица. Её никак не сравнить с нынешней хозяйкой Большого дома. Жаль, за двенадцать лет супружеской жизни, она так и не родила… Если бы она была жива, ей было бы столько же лет, как и мне.

— Значит, между господином и нынешней его женой большая разница в возрасте?

— Верно. Ему тридцать три, а ей двадцать два.

— Вон оно что… — проговорила Ими Не. — Так она еще совсем зеленая… Как бы там ни было, очень жаль Ку Чхона. Говорят, его избили до полусмерти.

При упоминании имени батрака, Кан Чхон Дэк всю передернуло:

— Какой смысл жалеть этого мужчину? Ты, Ими Не, слишком чувствительна. Чувствительные женщины, как известно, склонны вилять задом перед мужчинами, оттого и подвергаются позору.

— Впервые слышу такую чепуху! — парировала сердито Ими Не. — Если я слишком чувствительна, значит, я готова с любым мужиком вступить в прелюбодеяние? Так?

— Именно, — ответила товарка. — Это логично.

— В самом деле?! — Ими Не вся побагровела, сжала кулаки, готовая ринуться в драку.

— Я имела ввиду сбежавшую жену янбана, — поправилась Кан Чхон Дэк — Чего ты так вспыхнула? Когда женщина красива, это тоже своего рода грех. Красивая — погибель для мужчины.

И тут собравшихся как прорвало, они стали наперебой, перебивая друг дружку, рассказывать свои версии того, что случилось с Ку Чхоном. Одна говорила, что батрака забили насмерть камнями, вторая утверждала, что нет, не убили, а отрезали ему только нос, третья — что отрезали и нос, и ухо, а вдобавок остригли бедного наголо, четвертая — с ними не соглашалась и провозгласила свою версию: Ку Чхон, верно, был избит, но ему удалось убежать и забрать с собой любимую женщину, а на такое способны лишь люди, в которых вселилась нечистая сила. После их исчезнования-то и начались всякие напасти в усадьбе чхампана Чхве.

В горячий спор не встревала лишь Ду Ман Не, молча наблюдавшая за товарками. В отличие от них, уж она-то наверняка знала больше и ей было что рассказать о происходящем в Большом доме. Но она не проронила ни слова. Испокон веку ее предки служили семейству Чхве, а когда отменили крепостное право, дедушка Ду Ман Не стал крестьянином-арендатором у прежнего хозяина. Это означало, что несмотря на перемены, вековые традиции не могли исчезнуть в одночасье и незримая связь хозяина и слуги все еще существовала. Вероятно, молчание Ду Ман Не служило некой данью уважения тех давних традиций.

Шум потихоньку стал утихать. Ими Не, хотя еще ощущала себя уязвленной Кан Чхон Дэк, сказала:

— А Ку Чхон-то не совсем из простолюдин. Он, говорят, обучался грамоте в буддийском монастыре в Муджу.

Кан Чхон Дэк восприняла слова подруги как новый вызов, и, резко отодвинув от себя опустошенную миску, насупилась:

— Грамоте, говоришь, обучался? Да он всю жизнь только батрачил! А в монастыре был на побегушках. Вот и всё!

— Ладно, ладно, не кипятитесь, — заметил кто-то из женщин, пытаясь примирить спорящих.

— Этот Ку Чхон не так прост, как кажется, — обронила Му Не. — Не случайно о нем столько разговоров. Еще, слышала я, он был связан с движением Донхак [10] Академическое движение в корейском нео-конфуцианстве, появившееся в 1860 году.

Разговор вновь вернулся в своё русло и спор о батраке разгорелся с новой силой. Теперь женщины делились самыми разнообразными слухами о рождении Ку Чхона: к примеру, что он незаконнорожденный в семействе одного знатного сеульского дворянина или что он единственный ребенок обыкновенной кисен [11] Куртизанка, обученная пению, танцам, музыке, поэзии. , предоставлявшей любовные утехи провинциальному чиновнику и так далее, и тому подобное…

Наконец, все сошлись на том, что Ку Чхон, без сомнения, мужчина видный и образованный. А то, что с ним сбежала молодая хозяйка из знатного семейства, — случай, конечно, достойный презрения. Но, с другой стороны, разве такое не могло произойти и с состоятельной богатой семьей, где привлекательная женщина, если только она не наделена исключительной добродетелью, в порыве чувств, могла бы увлечься молодым мужчиной, готовым пойти ради нее на все. Кто знает, как она жила все это время? Ведь она вышла замуж в юном возрасте, родила дочь, а чего она натерпелась, находясь в Большом доме? Не был ли этот дом крепостной стеной? А ее господин, что в нем привлекательного? Ходит согбенный, пошатываясь, точно богомол. А посмотрит при встрече — как ледяным холодом окатит: до того глаза его ядовитые, змеиные. Можно представить, как рядом с таким человеком уживалась молодая цветущая женщина. Не завидная у нее была доля, не завидная. Неудивительно, что она так поступила…