Пак Кён Ри - Дочери аптекаря Кима

В тот же вечер, когда корабли ушли в плавание, к аптекарю Киму пожаловал старик Джунгу. Всем своим видом он говорил, что пришел он отнюдь не с лучшими новостями.

— О, здравствуйте! — Ханщильдэк радушно поприветствовала его и поспешила выйти навстречу.

— Аптекарь дома?

— Да, в своей комнате.

— Опять вас опозорили?

— Что? Какой еще позор? Не заболели вы? Да говорите же!

— Нет, — слова Джунгу падали, как тяжелые камни. Он вошел в комнату аптекаря.

— А, Джунгу? Входи, — аптекарь торопливо пошел к нему навстречу.

Джунгу, входя в комнату, сразу же спросил:

— Что, корабли отплыли?

— Да.

— Пришлось же вам похлопотать.

— Гиду все сам сделал, я‑то что…

— Да уж, такой молодой, а уже в люди выбился.

— Все дела хочу ему передать.

Джунгу, задумавшись, провел руками по своим ногам.

— Тут приключилось одно крайне неприятное происшествие… Хорошо, что корабли уже отплыли.

— Что за неприятное происшествие?

— Наш дом сейчас обыскивается жандармами. Всех на уши поставили…

— За что?!

— Говорят, что Тэюн, щенок, арестован в Японии.

— Тэюн? — удивился аптекарь.

— Причину не называют, не знаю, что и подумать.

— Понятно. Арест молодежи происходит обычно по идейным соображениям.

— Не может быть, чтобы он совершил что-либо против закона! Но я так беспокоюсь за него.

Оба отца посмотрели друг на друга в мрачном молчании.

— Написали ли вы об этом Джонюну?

— Телеграмму отправил. Как только он ко мне приедет, вместе с ним поедем в Японию.

— Да, так будет лучше.

— Кто может спокойно жить в таком беспорядочном мире? Раз у нас нет своей страны, скажут нам умереть — мы и умрем. Что за мир? Если уж у стариков сердце разрывается, то что говорить о молодых, у которых кровь кипит? — Хотя у старика и болело за сына сердце, он все же защищал его.

— И дерево со временем ломается. Могут ли японцы вечно безнаказанно упиваться своей властью и пить нашу кровь?

— Да когда ж это прекратится? Только не при нашей с тобой жизни, — старик Джунгу закачал из стороны в сторону своей обритой головой с длинной бородой. Наступило глубокое молчание.

— Вам принести чего-нибудь? — со двора послышался голос служанки Ёмун.

Старики продолжали сидеть в полном молчании. Они и не заметили, как комната озарилась красноватым светом заката.

— Принести вам угощение? — служанка осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

— Что? Ах, да. Конечно, — ответил аптекарь, очнувшись от оцепенения.

— Тэюн, щенок… такой горячий, ему сполна за это придется ответить, — не переставая думать о сыне, не сдержался старик.

Аптекарь тоже был погружен в те же беспокойные думы.

— Лишь бы его не искалечили…

— Конечно же, нет.

— Боюсь, что наказание на этот раз будет еще суровее, после студенческой забастовки в прошлом году.

— Да нет же, тебе говорю!

— Счастливы те, у кого нет детей. Дети приносят столько страданий своим родителям! Нам еще придется хлебнуть немало горя, прежде чем сойти в могилу. Вон моя жена, лежит с обвязанной головой в постели… — возраст сказывался и на старике Джунгу. Никто не заметил, как в его привычку вошло почесывание своих ног из-за курения.

Служанка внесла стол. Мужчины без особого удовольствия выпили по стопке водки.

— А что Ёнбин, в Сеуле учителем работает?

— Да.

— Ей же замуж этой осенью, зачем же она устроилась на работу?

— Она сама знает, что ей делать.

— Ей все нипочем, где бы она ни находилась, — сказал Джунгу, прицокивая. По-видимому, он все никак не мог согласиться с решением поженить Ёнбин с сыном Джон Гукджу, Хонсопом.

— Джон Гукджу как-то приходил назначить другую дату.

— Уже все было решено, что еще за новости?

— Да он не про Ёнбин, а про Джонюна.

— Что? Мой сын Джонюн?

— Да.

— Нет уж! Сколько бы этот тип, Джон Гукджу, ни старался, я ни за что не позволю моему сыну сродниться с его семьей! — угрожающе воскликнул Джунгу.

Аптекарь только тихо улыбнулся. Если бы на месте Джунгу был другой человек, тот бы с большой благодарностью принял бы предложение от тонёновского миллионера, но только не старик Джунгу:

— Что произошло, уже не воротить. И мне вовсе не нравится эта идея — выдать Ёнбин замуж за Хонсопа. Богат ли, беден ли человек, он прежде всего должен быть честен. Говорят же, что яблоко от яблони недалеко падает. Где вы видели, чтобы дети не походили на своих родителей?

— А назови мне детей, которые бы совершенно походили на своих родителей, — вставил аптекарь.