Стюарт О’Нэн - К западу от заката

Зельда играла несомненно лучше дочери, злилась на неудачи, бросалась отбивать даже безнадежные для нее подачи, а Скотти стояла больше за линией и часто отбивала мячи со второго подскока. У Зельды был слабоват удар слева, а когда инструктор пытался поправить ей замах, Скотт видел, что жена начинала терять самообладание.

— Ну вот же! — крикнул он ей, когда мяч все же перелетел через сетку, и Зельда с гордостью на него посмотрела.

После разогрева играли двое против одного: Зельда и Скотти против инструктора, который играючи отбивал их удары, но пропускал лучшие подачи, чтобы немного поддаться.

Как-то раз мяч полетел между ними, и Зельда остановилась, крикнув: «Твой!», но Скотти замешкалась. Они стояли, глядя друг на друга, а мяч упал посередине и откатился к ограде корта.

— Ничего, бывает, — примирительно сказал инструктор. — Но «твой» не кричат, только «мой».

— Он же был на ее половине, — заспорила Зельда.

Скотти не возражала.

— Вам нужно договориться. Если мяч к вам близко, а партнер не кричит «мой», можно спокойно отбивать.

— Даже если он на ее стороне?

— Именно.

После этого, словно чтобы показать свои силы, Зельда забирала себе все спорные мячи, не пуская Скотти вперед, пока инструктор не попросил дать и дочери возможность поиграть. Правда, та упустила первый же мяч, так что он вылетел за ограду, и Скотту пришлось искать его в сливовых зарослях.

— Спасибо, — поблагодарил он потом Скотти.

— Ей бы самой с собой играть.

— Она не хочет. Она хочет с тобой.

— Может, все же пойдешь с нами на гольф?

— С вами будет мисс Филлипс.

Утешение было слабым, и, хотя после обеда Скотту удалось плодотворно поработать, он то и дело представлял себе три белые точки, дрейфующие по простору поля для гольфа. Будто обретя дар пророчества, он легко предугадал, что расскажет Скотти по возвращении: обмен колкостями неизбежно перерос в препирательства с инструктором, точь-в-точь как утром. В периоды затишья Зельда вела себя предсказуемо. Мисс Филлипс подоспела вовремя, отвела ее в сторону и извинилась перед инструктором; впрочем, осадок остался. Завтра занятия начинались в то же время.

— Я же говорила, — проворчала Скотти.

— Знаю, знаю, — вздохнул Скотт.

За ужином он спросил об игре Зельду. По ее словам, мяч она вела неплохо, но техника короткой игры хромала.

— Если играть от случая к случаю, навык теряется. А ты как поработал?

— Вот и у меня так же.

— Тебе хоть под руку никто не говорит, как карандаш держать.

— Инструктор только хотел помочь, — сказала Филлипс.

— Не нужна мне помощь, — улыбнулась Зельда, тыкая вилкой в тарелку.

Из-за врачебных рекомендаций супругов десерт могла позволить себе только Скотти. Зельда давно уже ревностно следила за фигурой дочери, и, чтобы избежать очередной перепалки, та ограничилась чашкой кофе, после чего все переместились в гостиную играть в юнкер — очередная пытка для Скотти. Когда пробило восемь, отец поинтересовался, как продвигается изучение латыни, тем самым давая предлог уйти, и Скотти, клюнув его в щеку, немедленно им воспользовалась.

— Как, а маму не поцелуешь? — спросила Зельда, и дочь нехотя к ней наклонилась. — Заметил? — спросила она, когда Скотти ушла. — Она мне и двух слов не сказала.

— Может, просто не о чем?

— Мне бы хотелось больше знать о ее учебе, друзьях, творчестве. Тебе вот она рассказывает. А мне нет.

Скотт передал дочери просьбу Зельды.

— Не обязательно говорить что-то серьезное, просто поболтай с ней.

— В том-то и дело. Ей скажешь что-нибудь, она уцепится, а потом вдруг заведет про Францию на велосипеде. Слышит только то, что хочет слышать.

— Понимаю. Все же постарайся быть к ней добрее.

— Я и так к ней добра. Это ведь она у нас любит говорить гадости, а потом строить из себя невинность.

Скотт остановил дочь взмахом руки.

— Я знаю, какой она бывает. А ты постарайся. Пожалуйста.

— Лучше бы в школе осталась.

— Нет, не лучше.

— Лучше.

— Пирожок!

— Не умасливай меня.

— Сладкий, сладкий Пирожок!

— Так нечестно.

— А мир вообще несправедлив, — сказал Скотт. — Но мы должны делать его лучше.

Вернувшись в комнату, Скотт вновь сел за сценарий в жарком свете лампы под жужжание сновавших вверх-вниз лифтов. По одну сторону его номера спала жена, по другую — дочь. Он слишком много курил, и нужно было бы достать стакан колы, чтобы промочить горло, но обслуживание номеров — удовольствие дорогое, да и не хотелось никого беспокоить. Уже за полночь, закончив сцену и принявшись за новую, Скотт все же подхватил пиджак и отправился в бар опрокинуть стаканчик на ночь. Глядя на огни рыбацких суденышек в море, он чувствовал, как приятный холодок джина успокаивает нервы. И всего одна порция отлично заменила затуманивающее ум снотворное.