Стюарт О’Нэн - К западу от заката

— Ох Господи. О нас?

— Вот и мама так же спросила. Нет.

— Очень рад, Пирожок! Надо сказать, на это не каждый отважится! И сколько уже написала?

— И сотни страниц не наберется. Я подумала, может, попозже, когда у тебя будет время…

— Конечно, я хочу прочитать! — сказал Скотт, а сам с тревогой думал, что дочь его обходит.

— Они еще не готовы.

— Как будут, только скажи. Почту за честь. Маме тоже покажешь?

Скотти не знала, что отец ждет услышать.

— Ей бы хотелось! — продолжил он.

— Покажу.

— Боже, наша девочка — писатель!

Визит Скотти пролетел, как неделя отдыха. Казалось, она всегда только и делала, что уезжала. В последний день дочка с блеском проехалась на «Понтиаке» сама. На перроне они с Фрэнсис обнимались, как сестры, Скотт был счастлив.

В пятницу германские войска вторглись в Польшу. Англия и Франция вступили в войну. Настало первое число месяца, а платить за дом Скотту было нечем, денег хватало только на колледж дочери. Мир заполыхал. Скотт заперся у себя в комнате и стал тщательным образом составлять письмо Саре и Джеральду: «Китс однажды сказал: «Болезнь и нужда — дурные спутники».

Но ждать от них помощи Скотт не стал. В понедельник утром он позвонил Свони, и тот устроил ему собеседование на «Фокс». Там собирались снимать «По ночам случается всякое», приключенческий фильм с Соней Хени [170] Соня Хени (1912–1969) — норвежская фигуристка, трехкратная олимпийская чемпионка, американская актриса. Часто критиковалась за симпатии к нацистам. в главной роли. Сюжет касался гестапо, Эрнесту понравилось бы. Скотту показалось, что встреча прошла удачно, но ему так и не перезвонили.

В отчаянии Скотт попытался вернуть к жизни «Перьевой веер», один из первых сценариев, которые он набросал еще в немую эпоху, — вдруг повезет? В те годы Скотт великолепно управлялся с романтическими историями: юноша, девушка, меняющиеся устои. Что считалось тогда честностью, честью? История казалась такой замшелой, что могла сойти для исторической картины. Скотт попросил показать черновики в «Метро». С началом войны зрители полюбили вспоминать старые добрые времена, а больше всех — Майер.

Скотт заплатил Фрэнсис и Эрлин, а остальные счета отложил до лучших времен. Утреннюю почту доставляли незадолго до одиннадцати. Скотт стоял у окна, наблюдая за тем, как подъезжал к калитке грузовик. Почтальон опускал крышку ящичка, засовывал в него связку писем и снова захлопывал.

— Франсуаза, будь добра.

Скотт смотрел, как она возвращается, задумчиво перебирая конверты.

— Что несет нам сегодня великий необъятный мир? — спрашивал он, хотя и так видел все по ее лицу.

Счета и уведомления о просроченных выплатах. Еще Скотт выписывал «Принстон Эламни Уикли», который печатал обзор грядущего футбольного сезона и просил пожертвования у верных сынов заведения. Если ничего не изменится, придется снова обращаться к Максу.

Скотт уже махнул рукой на «Метро», когда позвонил Свони. «Перьевой веер» отвергли, но Свони обедал с Голдвином и уговорил его дать Скотту второй шанс. Со следующей недели он приступает к переделке «Раффлз» с Дэвидом Нивеном [171] Дэвид Нивен (1910–1983) — британский и американский актер. в роли благородного похитителя драгоценностей и Оливией де Хэвилленд [172] Оливия де Хэвилленд (1916 г.) — одна из самых востребованных актрис 30–40-х гг. в роли его прекрасной дамы. За основу взяли старый сценарий Сидни Говарда, упокой Господи его душу.

— А что с Сидни?!

— Угодил под собственный трактор.

— Боже…

— Теперь ему дадут «Оскар».

— И мне его править? Как-то это некрасиво.

— Согласен.

Сидни был выпускником Гарварда и лауреатом Пулитцеровской премии, а хотел только возделывать поля. Скотту поручили отредактировать диалоги. Четыре недели по пятьсот пятьдесят. График жесткий, поскольку Нивен собирался за штурвал «Спитфайров» военно-воздушных сил Его Величества. Скотт считал решение благородным и гибельным.

Он радовался возвращению на студию, Фрэнсис и вовсе была в восторге, рассматривая знаменитостей во все глаза, но после «Открой ту дверь» и всех остальных неудач Скотт не торопился праздновать победу. Он укладывал в портфель колу и неукоснительно приходил вовремя, в перерывах диктовал Фрэнсис и записывал детали съемочного процесса, которые они потом расшифровывали дома. Как и их герои, Нивен был джентльменом, а де Хэвилленд — зазнайкой, почти не выходившей из личной гримерки. Декорации закрыли не только от естественного освещения, но и от малейшего ветерка. Павильон пропах пылью, как старый чердак. К обеду помощники режиссера и операторы ходили взмокшие, по лицам актеров тек грим.