Юрий Додолев - Просто жизнь - Повести и рассказы

— Почему?

— Не знаю.

— А ты выясни!

— Обязательно выясню.

— Как, бишь, фамилия наводчика?

— Рыбин. Алексей Рыбин.

Поперечный вспомнил, что не так давно он отложил несколько наградных листов, потому что решил — на сей раз их слишком много. Если бы командир артдивизиона представил Рыбина к Красной Звезде, то ефрейтор наверняка получил бы орден: приказы о награждении «звездочкой» издавались в штабе дивизии, а представленных к Отечественной войне утверждали в штабе корпуса.

— Вот что, — сказал Поперечный младшему лейтенанту, — ты погоди выяснять, я сам разберусь.

— Очень вас прошу! — Кущ обрадовался.

— Получит твой наводчик орден, если наградной лист оформлен правильно.

— Сам проверял — правильно, — заверил Кущ.

— Значит, получит. — Поперечный подумал, что младший лейтенант — толковый офицер, коль беспокоится за своего подчиненного.

Проснулся Рыбин внезапно. Шуршали мыши. Они затаились, когда люди устраивались на ночлег, а теперь осмелели, деловито сновали туда-сюда. Мышей Рыбин терпеть не мог. Представил, как они пробегают мимо, и брезгливо поморщился.

Звякнул котелок. Кто-то выругался вполголоса. Рыбин насторожился, сделал в сене дырку. Промелькнули тени. «Неспроста», — догадался Рыбин. Дернул за руку Фомина.

— Чего? — тотчас проснулся ездовой.

— Намечается что-то.

— Бой?

— Гулянка! — огрызнулся Рыбин.

Егор продолжал спать.

Фомин охнул, пожаловался на боль в пояснице.

— Застудил? — посочувствовал Рыбин.

— Кто ее знает, — откликнулся Фомин и, ворча что-то себе под нос, стал натягивать сапоги.

— Пошевеливайся! — поторопил Рыбин.

— Нам не впервой, Лексей, — задумчиво произнес ездовой. — Авось обойдется.

«Это уж как повезет», — подумал Рыбин.

Он стал будить Егора. Тот долго не просыпался. Потом открыл глаза, сладко зевнул.

— Подъем! — сказал Рыбин.

— Спать хочется — просто сил нет, — пробормотал Егор.

— Это от молодости, парень, — заметил Фомин. — Молодым завсегда спать хочется.

— Подъем! — повторил Рыбин.

— Еще чуть-чуть, — попросил Егор.

— Нельзя. Наверное, бой будет.

Егор вскочил.

Они выбрались из стога. Отряхнулись. Егор неожиданно чихнул. Фомин сморщил лицо и тоже чихнул.

— Расчихались, ё-мое, — проворчал Рыбин.

— Труха в нос набилась, — объяснил Фомин. — Хуже нюхательного табаку продирает.

— А ты пробовал такой?

— Я, Лексей, все в жизни испробовал, потому как старый уже.

Из темноты вынырнул Кущ.

— Все еще прохлаждаетесь?

Рыбин хотел ответить дерзостью, но его опередил Фомин. Кротко улыбнувшись, ездовой сказал, что они ночевали в сене, потому как в блиндаже было не продохнуть.

Кущ кивнул. Покосившись на Рыбина, сказал:

— Готовьтесь к бою!

— Переправляться будем? — поинтересовался Рыбин.

— Обязательно!

— Не сумлевайтесь, товарищ младший лейтенант, — зачастил Фомин. — Все в лучшем виде представим, все честь по чести сделаем.

— А я и не сомневаюсь, — ответил Кущ и ушел.

— Что за человек он — не пойму, — с недоумением проговорил Рыбин. — То зудит по пустякам, то мягок, будто воск.

— Недолюбливаешь ты его, — сказал Егор.

Рыбин промолчал.

— Понапрасну, Лексей, серчаешь на младшего лейтенанта, — заметил Фомин. — Сдается мне, невиноватый он, что обошли тебя. Тут, смекаю, другая причина.

— Какая?

— Бог ее знает.

— Бог знает, а ты нет! — рассердился Рыбин. — Много разговаривать стал, старый.

Фомин вобрал голову в плечи. «Зря, ё-мое, обругал старика». Рыбин был недоволен собой.

Дождь моросил по-прежнему. Было сыро, темно. Ничто не предвещало рассвета, который медленно подкрадывался к Дубисе. Солдаты в непросохших шинелях, пригнувшись, спешили к берегу, где лежали в кустах наспех связанные плоты и утлые плоскодонки.

По берегу шла, приближаясь к Егору, девушка с санитарной сумкой на боку. Он решил, что это Надя, и, боясь расспросов, которые повлек бы за собой разговор с девушкой, засмущался, встал к ней спиной. И с облегчением вздохнул, хотя и испытал разочарование, когда убедился, что эта девушка только похожа на его Надю.

Задев Егора локтем, сандружинница прошла мимо, и все проводили ее долгими взглядами. А Егор подумал, что все девушки-солдаты издали похожи одна на другую, что такими их делают одинаковые шинели, шапки и сапоги.

Бойцы курили, пряча цигарки в рукавах шинелей, сплевывали, ругались вполголоса. «О чем они думают сейчас, перед боем? — спрашивал себя Егор. — Ведь, может, для многих из них он станет последним».