Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

Мы с Таней проскочили в город по одной из таких тропинок, что вела, минуя жилые кварталы, прямо к гаражам и садовым участкам, полукольцом охватившим старую часть. На ранчо нас встретили что-то мастерившие во дворе Олег и Миша с Андреем.

– Так, явились, – сказал Миша, глядя очень подозрительно. – А почему такие чистенькие? Вы вообще работали?

– А ты типа приезжал и нас не застал, да? – сказал я.

– Да! Я там ездил по всему винограднику. И сигналил, и кричал: ау! И спрашивал всех подряд: вы не видели двоих этих самых? И никто не видел, никто ничего не знает.

Из домика выскочил Серёга Изурин, следом вышли Марина с Олей Елагиной, Наташа, Света и Вадим.

– Тогда вот это откуда? – спросила Таня, указав на ведёрко и ящик.

– Штирлиц, – развёл руками Миша, – всегда отвертится.

Олег объяснил:

– Поломались немного, вы уж извините. Починили вот только что.

– Но мы были уверены, что вы дойдёте, – сказала Марина. Она подошла к Тане и, о чём-то тихо заговорив, отправилась вместе с ней на колонку.

– Сашуля, ты иди пока в дом, а мы немного посплетничаем, – сказала Таня, обернувшись.

– Ого, уже Сашуля? – удивилась Наташа.

– Совместный отдых сближает, – ответил я, – рекомендую.

Целый день питаясь одним виноградом, я ничего другого и не хотел, но, когда хозяйственная Оля поставила на стол тарелку с варёной картошкой в мундирах и налила горячего чаю, понял, как соскучился по чему-то более капитальному. Мексиканец принёс мне записи с сегодняшних уроков, сделанные под копирку, Олег спросил, не с Гришей ли я работал в паре, и рассказал, что Гриша, между прочим, – кандидат наук, доцент Приборостроительного. Всё равно учёбы осенью нет, студентов разгоняют по садам и огородам, вот и он нанимается на уборку последние лет десять.

– А если вдруг мы туда поступим? – спросил я. – Как тогда его называть?

– Объяснит, не волнуйся.

– «Из всех командиров, которых мне довелось увидеть на фронте, настоящими были только те, кто ощущал свою власть как бремя ответственности, а не как право распоряжаться», – на память и довольно-таки к месту произнёс Изурин.

– Студенты сегодня были, – сообщил я и, кажется, стал потихоньку засыпать. Комната задрожала, искривилась, стены оказались составлены из виноградных поддонов; постепенно они растаяли, передо мной замерцали огни железной дороги, поезда на большой узловой станции побежали сквозь туман в разные стороны, как ящерицы… Обычный мой сон в то время. Очнулся, когда вернулись Таня с Мариной, и, по заказу Светы Шульц, спел «Как фотография цветка, как яркий свет для мотылька». Гитара была знакомая – та самая, на которой когда-то играл Игорь Маринченко. Сегодня Марина приносила её на ранчо.

– Такой день, будто в книге побывали, – сказала Таня по пути домой. – Правда?

– Интересно, в какой?

– Паустовский, «Романтики».

– Даже не знаю такой, – сказал я. – «Мещёрская сторона», «Кот Ворюга», «Резиновая лодка» – читал, это нет.

– Это ранняя. Первый роман, который он напечатал. У нас его семь томов, «Романтики» там в самом начале. Юг, странствия, такое впечатление огромной свежести. Потом Москва, снова юг, наши места. Потом война, Первая мировая. Но мы были в первой главе. Я тебе принесу, если хочешь, завтра.

– Давай, спасибо.

– Чем-то похоже на Грина, вот, я поняла.

– Грина очень люблю. У нас есть двухтомник, я почти весь прочитал.

– «Алые паруса»?

– Самое первое, лет в восемь. Помню, страшно удивился, когда Грэй сказал: «миллиардер подарит писцу виллу, опереточную певицу и сейф…» Как можно подарить певицу? Она ведь человек. Как можно подарить человека?..

Таня рассмеялась:

– Да, детское непосредственное восприятие…

– И меня поразило, как маленький Грэй замазывал краской гвозди на распятии. Думаю, что за картина, где из рук торчат гвозди и течёт кровь? У нас такой нет, я и не видел такой никогда… А когда был постарше, не мог понять Лонгрена, Ассолиного папашу. У него жена нищенствует одна во всей деревне. Все нормально живут, она побирается по соседям. Может, думаю, он больше денег заначивал, чем оставлял на хозяйство? Или моряк – такая невыгодная профессия?..

– После революции писал её? – спросила Таня. – Может быть, сработал стереотип: бедный – значит, хороший?

– Может быть. Но ведь Грэй богатенький и всё равно хороший?..

– Хоть и дарит опереточных певиц, – закончила Таня. – Наверное, дело в том, что он потомственно богатый, ему не приходилось трястись над каждой копейкой.