Наталья Галкина - Ошибки рыб

Вертолетчик был такой молоденький, что Меренков ощутил себя патриархом. Немного помолчав, вертолетчик сказал:

— Мне иногда кажется, что мы сами инопланетяне.

— В каком смысле?

— Да что-то нам тут, на Земле, не живется, — весело сказал вертолетчик, — мы как в гостях: где что лежит, не знаем, то нам не то, сё не сё, климат неуютный, за что ни возьмемся, всюду сдуру напакостим; мы как с луны свалившиеся.

— Это точно, — сказал Меренков.

— Сейчас на месте будем, пристегнитесь.

Под ними плыла ненаселёнка, тень вертолета обгоняла собак, на крыше, держась за трубу, сидел Миша, махал рукой и что-то кричал.

— Дяденьку того видите? — спросил Меренков.

— Естественно, — сказал вертолетчик.

— Его соседу сто лет, если не врет, — сказал Меренков. — Первый взрыв-то когда был? Так вот, по одной гипотезе, на сегодняшний день высказанной, он, сосед то есть, еще местный житель, а мы с вами уже и впрямь инопланетяне. Мутанты.

— Колоссально, — сказал вертолетчик. — А какие после этого взрыва пойдут? Может, еще дурнее нас?

— Да уж нас, пожалуй, не переплюнешь, — сказал Меренков.

Конечно же, наше бюро экстра-услуг можно было считать процветающим.

Собственно, всё бюро — это и были мы, и только мы, нечто вроде психотронного клона, парапсихологическая группа, экстрасенсорные детективы, подобранные друг к другу, блистательно подогнанные идеальные резонаторы, разного пола, разного возраста и проч.; подобное колонии плесени «мы», уже почти не люди.

Мы излечивали больных (довольно широкий диагностический спектр имелся в виду в отличие от кургузых рамок других бюро, в основном пользующих истериков и неврастеников, истерички и неврастенички предпочтительнее), предсказывали будущее, отыскивали пропавших без вести, прогнозировали события и развитие событий (в том числе занимались долгосрочным прогнозом), ставили диагнозы, консультировали по личным вопросам (например, анкетировали на предмет совместимости при вступлении в брак, деловых контактах, космических экспериментах), далее по прейскуранту; но нашим коньком, нашим ноу-хау, была именно реконструкция. Тут мы были асы. Ни в городах, ни в весях, ни в академгородках, ни в таемных поселках осиновых рощ — нигде — равных нам не было.

Между прочим, все реконструкторы, без исключения, входили в Международную ассоциацию магов. Мы были почетные члены этой самой МАМ.

В первое время нас отчасти смущало само слово ре-конструкция .

Поскольку речь шла о людях, некогда живых существах, всплывал и термин «воз-рождение»; но это был еще более сомнительный термин, если иметь в виду вполне понятное «рождение»: как это «воз-»? воскрешение? восстановление (то есть, реконструкция натуральная, однако, несмотря на «ре», как дело обстоит с «конструктом»?)? ре-инкарнация? то бишь явление не совсем в том качестве, что раньше?! Призраки, как ни крути, всё то же призраки, дорогие.

Иногда существовала, конечно, подлинная опасность вызвать призрачный образ, наведенное нечто, точнее — наведенное ничто, продукт коллективного усилия полей, так сказать, шлак игры воображения нашего или какого-нибудь иного квазиклона; хотя нам действительно равных не было, и, полагаем, с призраками мы столкнулись первыми.

Итак, мы получили заказ на реконструкцию художника В. По одной версии — свидетеля нераскрытого преступления. По другой версии — изучаемого институтом Z. типа гения, подлежащего сохранению в генном Спецхране в качестве спецсубъекта раздела «Культурное наследие». По третьей версии — горячо любимого высокопоставленными друзьями человека. Собственно, мы получили одновременно три заказа с небольшим интервалом во времени. Все три заказа на бланках с грифом «Срочно!». Возможно, то был все же один заказ в трех ипостасях, мы не вникали; однако оплатить его нам собирались трижды.

В качестве материала предлагались фотографии и компьютерные мобиль-перспективы его квартиры (очень подробные), личные вещи, множество его изображений (в том числе автопортреты и голограммы) и даже «теплый дом» с выдачей нам ключей по первому требованию.

Понедельник . ТЕСТ.

Как известно, при реконструкциях в качестве теста применяется анализ результатов деятельности, поскольку самому реконструируемому вопросов не задашь. В данном случае, естественно, мы решили опираться на произведения В., хотя мы несомненно рисковали: тестирование могло оказаться нечетким, размытым, с излишним психосемантическим окрасом. Однако следовало с чего-нибудь начать.