Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

Прошло утро, полдень. Я не хотел ни пить, ни есть. Боль исчерпала себя. Мне без нее скучно, как без верной подружки. Вечером я преодолел желание пойти в уборную. До боли задерживал в себе остатки скромного обеда и выпитой жидкости, принятых мной исключительно из гуманных соображений в отношении к собственному телу, которое так коварно предавало меня. Впрочем, оно давно предало меня, позволив первой раковой клетке жить и размножаться во мне, позволив этой мерзостной колонии клеток плодиться, истребляя заодно и самих себя. Раковая опухоль растет годами. Одна — дольше, другая меньше. А ты об этом и знать не знаешь.

Я уже пятый день сидел в кресле, когда ко мне позвонили. Я не отозвался, и они ушли, зато прислали санитаров со смирительной рубашкой, так, на всякий случай. Я взял с собой только эту тетрадку, чтобы дописать свою жизнь до самой последней страницы. Не ради там доктора Мучки и Вашко или Пиршела и их исследований. Просто потому, что грустно. И вообще.

У меня сильные головные боли, и мне колют морфий. Смерти я не боюсь, ведь Мишо наверняка не врал. Почему до сих пор никто не задумывался над тем, что представления людей о мире ином могли сложиться исключительно на основе конкретных сведений! А эти представления существуют в любом уголке земли, пусть и приблизительные. И встарь знали опыт тех, кто, не успев отдать богу душу, быстренько цапал ее обратно. Взять хотя бы Мишо. Меня смерть, собственно, и не интересует. Я знаю, что она придет, и жду ее.

Завтра: 1. Описать отношение к деньгам и имуществу.

Завтра: 2. Как я не купил себе любовь.

Завтра: 3. Завещание — и Яне тоже!

Отрывок из эпикриза истории болезни И. Г.:

«…exitus letalis [58] Exitus letalis — летальный исход (лат.). диагностирован в 03.15. Причина смерти — остановка сердца на фоне необратимых расстройств внутренней системы и метаболизма — как последствия основного заболевания».

Andrej FERKO, 1984

Proso

Rezká humoreska

© Andrej Ferko, 1984

Перевод Н. Шульгиной

Деревенька маленькая. Время и земля как и положено быть: сверху лупит, снизу сушит. Вдоль заборов растет

Лежит она на плоской равнине. Медленно течет по ней Тихая вода, топкая низинная речка. От реки тянутся сады и парки. В самом большом из них — старинная усадьба, теперь богадельня, где доживают свой век примерно сорок пенсионеров. За ней — новый дом управляющего Битмана, единственный дом, что стоит в стороне от дороги. Богадельня — в конце длинного порядка домов. Впритык к ней — ветрозащитная аллея тополей и кладбище. По другую сторону живут вдова Цабадаёва, Милохи, Вавреки и остальная деревня. Дорога идет от одного соседнего села до другого, от Белого Хутора до Лучшей Жизни. Посередине деревни дома, расступаясь, образуют площадь, обнесенную корчмой, костелом, Домом культуры, торговым центром, почтой и национальным комитетом. За садами простираются неоглядные поля, вытканные глинистыми тропами. За Тихой водой — кооператив: скотный двор и канцелярии. Начальство обитает в Лучшей Жизни — в эту Жизнь и здешний кооператив с удовольствием влился.

На землю падает вечер, а в канаву — Феро Такач, по одну его руку — мотоцикл «Ява-350», по другую — Яна Швабекова. «Ява» молчит, Яна плачет.

— Не пей больше, — просит она Феро.

Феро мутит. После получки полтора дня он пил, остаток просадил в «очко», и так все денежки уплыли в руки хваткого корчмаря Штефана Моравца, заведующего общепитовским заведением «Надежда». Феро распростился с последним грошем и с «Надеждой», сел на мотоцикл и нарушил чуть ли не все правила дорожного движения. Гаишники в желтых «жигулях» гнались за ним, но он оторвался от них по деревянным мосткам над Тихой водой и, соскучившись, посигналил Яне. Пока Феро пил, Яна обходила корчму стороной — Феро злится, когда она оттуда вызывает его. Он повез ее к скирде, да остался при пиковом интересе — перепил больно. Со злости ударил Яну, усадил снова на мотоцикл и влетел в канаву.

— Не женюсь на тебе. — Феро отходит от Яны к «Яве», которая ему дороже.

— Дать на бензин? — спрашивает опечаленная Яна.

Феро заводит мотор и уезжает.

На ближней скирде скалится маленький Йожко Битман, сын управляющего богадельней, радуется, что опять удалось кое-чего подглядеть. Игор Битман не устает наставлять сына: только так и можно разгадать людей, которые из себя всегда что-то корчат. Битман-старший в этом деле стреляный воробей, ведь это он выследил, как Канталичова, бывшая управляющая, таскала со склада дома престарелых пододеяльники. Битман с ходу настучал на нее и сам стал управляющим — а для электрика, которому работка не в охотку, лучше должности не придумаешь. Он выиграл жестокий бой — четвертым за три года заступил на это место и удержался. Да, дети знай подрастают, и родители по вине жилищного кризиса им поперек горла. Отсюда прямая дорожка к Игору Битману — и хоть мест нет у него, но за тысячу крон можно что-нибудь выкроить. Йожко идет по стопам родителя: папаша для него образец.