Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

— А ну как не будем, — прощупывает Бергер, разочарованный всем сегодняшним днем.

— Тогда не будет карманных, сделаю вам выговор перед коллективом, узнает об этом семья, задержу деньги и почту, не будет добавок… Как вам угодно, пан Бергер. Мы должны создать здесь терпимый во всех отношениях способ общежития, в противном случае заслуженный отдых превратится в ад. Вы подписали распорядок нашего дома, а иначе семье пришлось бы перевести вас в другой дом. Вам угодно взвалить на них лишние хлопоты? Представьте себе, чужие люди, иные привычки, кто знает, какое окружение. Надо признать, и у нас есть недостаточки, конечно, вас должно быть меньше по комнатам, но поймите, это от меня не зависит, я делаю все, что в моих силах.

Бергер взвешивает и понимает тем быстрее, что Требатицкий без единого слова уже плетется с тряпкой и для него.

— Мы должны идти друг другу навстречу, — улыбается Битман, ибо видит на Димковой кровати крепко спящего инженера Благу с чемоданчиком под головой.

— Покойной ночи, — желает он и поворачивается. В коридоре его ждет Маришка.

— Поговорить хочешь? — бросает она взгляд на канцелярию.

— Домой тебя провожу, Маришка, — решает Битман, так как по всем его расчетам Поцем уже уснул.

Они выходят на дорогу.

— Игор, сделай мне то самое, — просит Маришка.

— Не могу каждый день, — отмахивается Битман, глядя на освещенное окно Евки Милоховой.

— А завтра сможешь? — не теряет надежды Маришка.

— Увидим, зависит от того, какой будет день. — Битман поворачивается и исчезает во тьме.

Маришка входит во двор, будит на ступеньках Рудо Ваврека, и они заходят в дом. Рудо пил мало, как следует выспался и потому опрокидывает Маришку на постель и делает ей ребенка.

Маришка, обнимая спящего Рудо, раздумывает о своей жизни. Битман, крадучись, обходит сады, так как с проселочной дороги его вспугнули парни с камнями. Он трясет изгородь, но Поцема не видать.

Битман трясет сильнее. В саду тишина, сквозь деревья просвечивает веранда Евки Милоховой.

На дереве затаился просмотревший все глаза Петер Гарнади, семнадцатилетний ученик-столяр из Белого Хутора. Под деревом он видит спящего бульдога, икра горит огнем от укуса. Гарнади неслышно спускается на сильных руках и пятками нацеливается на шею собаки. Считает про себя до трех и прыгает. Хрясь! Поцем страдальчески взвизгивает, но больше не подает признаков жизни, начисто одурманенный тазепамом. Гарнади крепко хватает его за задние ноги и, размахнувшись, расшибает о дерево.

Недремлющий Игор спрыгивает с изгороди опять на дорогу и плетется домой, заслышав в Милоховом саду незнакомые звуки — гибель Поцема. У Битмана один-единственный принцип — идти всегда наверняка, не рисковать. А с Евкой Милоховой он шел на риск: хотел проверить ее реакцию, притащив отравленного Поцема. Мол, нашел бульдога в своем гараже, где тот вылакал молоко для больной кошки, которую Битман решил усыпить, чтоб больше не мучилась. А на обратной дороге от Евки Битман собирался прорыть дыру под забором, через которую Поцем якобы вылез. Но Битман пока оставляет свой светлый план про запас и тащится домой, не желая рисковать встречей с очередным, еще не изведанным риском.

В кухне у вдовы Цабадаёвой сидит за столом ее сестра Катерина, которая нежданно приехала последним автобусом в гости. Насыщаясь поздним ужином, через дверь в горницу смотрит военный фильм. Цабадаиха обслуживает ее, затем стелет ей постель в горнице.

Когда фильм кончается, вступает Катерина:

— Сон про тебя вышел, видела тебя в белой шляпе, а по соннику это значит — скоро помрешь. Вот я и приехала проститься.

Цабадаёва присаживается на краешек кровати и с ужасом смотрит на сестру, которую многие годы не видела.

— Мужа ты извела, мог бы еще поднесь жить, да ты замордовала его! А хороший мужик был, выдюжил бы до последнего, кабы ты бесперечь не гнала его спину ломать, надсадился, бедняжка. Конфет тебе привезла, на! — Катерина вынимает вишни в шоколаде.

Ошарашенная Цабадаёва берет вишни, но они высыпаются на кровать, потому что у нее трясутся руки.

— Я немного съела в поезде. — Катерина собирает конфеты в разорванный целлофан.

— Да ты что, Катеринка, сестрица милая, Якуб почки застудил на последних учениях. Погнали их в поход по пояс в снегу, весь взвод кровью мочился. Воротился, получил воспаление легких, от этого его и хватил удар, собственной кровью залился, — заикается Цабадаёва, отворяет мощный коричневый шкаф и ищет жестяную коробку с бумагами.