Ян Ленчо - Соло для оркестра

Скленка любил бродить над рекой. Здесь, на берегу, к нему не раз возвращалось спокойствие. Сколько он передумал тут о Виоле! Когда его охватывало отчаяние, хотелось бросить все и уехать к жене, река будто бы говорила ему: «Не поступай так! Это не принесет вам счастья. Ваше счастье — это не только вы с Виолой, но и ваше дело, твое дело, Матей. И ты не одинок. Посмотри, ведь даже я не одинока. У меня есть берега, остров, птицы, пароход, который проплывает сейчас мимо тебя, солнце, луна и люди…»

Глядя на воду, он успокаивался, вновь обретал душевное равновесие. «Может, пойти к реке?» — подумал он и уже подчинился этой мысли, но тут вдруг решительно зашагал в другую сторону, мимо сложенных панелей. Завидев мастера Фойтека, вечно сосущего леденцы, окликнул:

— Йожу не видел?

— Прораба? — процедил сквозь зубы мастер, отправляя леденец за щеку. — Прораба Ро́зложника?

— Да.

— В колхоз уехал. — И Фойтек подошел поближе к начальнику. — У экскаватора три зуба сломались. А сварочного агрегата нет. Может, у соседей попросить?

— Не слишком ли часто к ним обращаемся? — усомнился Скленка. — То одно, то другое…

— А к кому же еще обращаться? На следующей неделе и мы им поможем: подбросим цемента. К тому же машины не пойдут порожняком.

— Правильно, — задумчиво кивнул Скленка. — Машины надо с толком использовать. Было бы обидно…

Мастер ждал, что еще скажет, инженер, но тот умолк. Тогда Фойтек язвительно заметил:

— Что-то наши до́ма про нас забыли.

— С чего ты взял?

— Обещали, что котел прибудет в середине сентября, а сегодня уже десятое ноября. На твоем месте, — заволновался мастер и перестал сосать леденец, — я бы устроил такой скандал, что стены бы закачались.

— Во-первых, Пало, сегодня не десятое, а одиннадцатое, — поправил Скленка, — а во-вторых, — он улыбнулся, — котел уже есть.

— Есть? — удивился мастер и проглотил конфету. — Ослеп я, что ли? Или ты спрятал его под кровать и теперь греешься один? — пошутил он, думая, что и инженер тоже шутит.

— Сегодня я получил телеграмму, — серьезно сказал Скленка. — Котел отправлен. Числа восемнадцатого прибудет на разгрузочную станцию.

— А оттуда? — не без любопытства спросил Фойтек. — Как мы доставим его? Ведь не иголка, махина будь здоров какая!

— Посоветуемся. Вернется Йожа, скажи, что в пять собираемся в «Белом доме». Позови и Манделя, чтоб все были в сборе.

— Бетон. — Отправив в рот новый леденец, мастер указал на машину, которая привезла готовый бетон. Рабочие помогали шоферу подогнать самосвал так, чтобы масса вытекала в приготовленные формы.

— Не жидковат? — спросил Скленка.

— Что ты, — вступился за бетонщиков Фойтек. — А вообще, если хочешь, можем посмотреть.

Они направились к строящемуся дому. Скленка смотрел на рабочих, на бетономешалку, но мысли его были заняты котлом. «Фойтек прав, — думал он, — это ведь громадина, ее нелегко будет установить…»

— Хороший бетон, верно? — спросил Фойтек.

Скленка машинально кивнул, повернулся и зашагал к бытовке — «Белому дому», как шутливо прозвали его канцелярию.

Они расселись, кто на чем: Скленка опустился на стул, поближе к окну, мастер Фойтек и главный механик Мандель устроились на раскладушке, где прежде спал начальник стройки. Когда Скленка переселился в дом, раскладушку не убрали, она стала служить вместо стола: на ней лежали чертежи, разработки планов отдельных объектов, учетные книги работ, книга предложений и много других бумаг. Мастер Фойтек аккуратно отодвинул их подальше от себя. Если он и не любил что-то, так именно бумаги. Уже за несколько дней до месячного отчета у него портилось настроение, а во время работы над ним он старался поменьше общаться, чтобы не обидеть кого понапрасну из-за собственной злости. Да и как не сердиться, если вместо запаха известки, бетона и железа он должен вдыхать бумажную пыль! Но стоило мастеру сдать отчет, как он снова оживал, с радостью сосал леденцы, весело приветствовал каждого встречного-поперечного.

Прораб Розложник остался стоять в дверях. Полуоткрытым ртом ловил свежий воздух, предвещающий ночные заморозки, покашливал и тер бордово-красные щеки. Когда-то этот полнеющий мужчина увлекался футболом, был лучшим нападающим городской сборной, а сейчас стоял усталый и осоловевший и, казалось, подремывал. В работе Розложник забывал о своих двадцати пяти килограммах лишнего веса и умел увлечь за собой парней, не боясь трудностей.

— Может, закроешь дверь, — произнес Мандель, набивая трубку. — По ногам дует.