Вадим Филатов - Этика небытия. Жизнь без смысла - самая печальная философия

Согласно адвайте, всё есть сознание. Оно же именуется «Я», или «высшее Я». Это основа проявленного мира, его сокровенный исток, глубочайшая сердцевина. Пападжи называет его пустотой, ничто, и в то же время – полнотой, бытием. На первый взгляд это кажется противоречием, но в контекст философии небытия такая идея вписывается: если мы говорим, что в абсолютном смысле ничего не существует, тогда можно сказать, что подлинно существует небытие, пустота, ничто. В этом смысле ничто – это бытие и полнота. Оно является нашей истинной природой. Адвайта учит, что невозможно увидеть его как какой-то объект, оно – и не объект, и не субъект, оно – то, что есть мы сами и всё вокруг. Ум, направленный вовне, на объекты, не способен приблизиться к своей собственной природе, к пустоте – такой ум захвачен иллюзией (Майей), а ум, обращённый к своему источнику, становится един с ним. Не случайно основной формой поучений Рамана Махарши было молчание, тишина. Нам, большую часть времени погружённым в разнообразные содержания и отождествляющимся со своими мыслями, стоит на мгновение остановиться и прислушаться к тому, что содержится в этом промежутке, к тому, что скрыто за мыслями. Там нет ничего, но именно в этом «нет ничего» и кроется разгадка. Это «нет ничего» бесконечно больше чем всё, вместе взятое! Всё из ничто и в нём.

Адвайта, при большом внешнем сходстве с философией небытия, в одном важном пункте расходится с ней. Если для индуса этот мир и его собственная жизнь – это проявление божества, абсолюта, атмана, пустоты, то для философа небытия это никакое не проявление, а некий непостижимый сбой, флуктуация, искажение, извращение, болезнь пустоты. У Рамана Махарши всё размывается в «я», стираются любые границы. Он говорит о «сат-чит-ананде» (реальности-сознании-блаженстве), присущей нашей изначальной природе. Но философ небытия видит границы и не видит «реальности-сознания-блаженства» по той причине, что в небытии не может их быть по определению, а в бытии они невозможны именно в силу того, что это бытие.

Само понятие «адвайта» («недвойственность») предполагает, что нечто все-таки есть: это Брахман, который проявляет себя через наше «я». Брахман реален, мир нереален, джива (индивидуальная душа) и Брахман – одно и то же. Действительно, Брахман адвайты очень напоминает шунью (пустоту) буддизма мадхьямики, в которой подлинной реальностью признается пустота, и о которой, как и о Брахмане, нельзя сказать ничего. То, что есть страдающие существа – тоже иллюзия: на высшей точке зрения все уже спасены, все находятся в пустоте (хоть и не все об этом знают), так же, как в адвайта-веданте все уже тождественны Брахману, нет ничего, кроме него. К тому же Брахман в адвайта-веданте – это мировое «я», в то время как шунья в некоторых вариантах буддизма есть союз ясности (сознания) и пустоты. Но такое наивное представление вызывает серьёзные сомнения. И вообще, встречающаяся у ряда современных учителей адвайты, частичная (с оговорками) реабилитация концепции «я» сильно напоминает еще одну скрытую форму реабилитации иллюзии бытия.

Мир плох. Пока страдает хотя бы один человек, любой оптимизм становится глумлением над его страданиями. Лучше ничему не быть изначально, но бытие, хоть и условно, но есть, и есть мы. Смерть – это возвращение домой, это «вправление вывиха» пустоты, исцеление от боли жизни. А всё остальное (наверно, включая адвайту, при всей её привлекательности) – это более или менее неудачные попытки примириться с существованием, сделать бытие хоть в какой-то степени сносным. Возникают различные идеи, которые претендуют на роль недостающего звена между «ничто» и «нечто». Например, воля Шопенгауэра. Или Бог – неважно, как Он описывается. Или сознание. Тогда получается, что есть нечто большее, чем ничто, но возможно ли такое? Ведь даже христианские мистики говорят о ничто как предшествующем Богу. Отец Сергий Булгаков пишет: «В отношении к этому Ничто всякое бытие: божественное ли, или мировое и человеческое, есть уже некое что: в Ничто возникает что…» [9, с. 122] А Эмиль Сиоран замечает: «Над нами всегда кто-то стоит, и даже над Богом возвышается Небытие». [38, с. 78]

Практически каждый человек в своем подсознании скрывает нигилистические идеи. При этом вопрос стоит только так: выступить на стороне истины или на стороне жизни. Любой «нормальный» человек перед лицом такой дилеммы неизбежно выбирает жизнь, причём не столько под влиянием разума, сколько подчиняясь инстинкту. Как писал в этой связи Джек Лондон: «Инстинкт создаёт, выполняет работу видов. Разум критикует, разрушает, отрицает и заканчивает чистым нигилизмом». [21, с. 158] Поэтому истина последовательного нигилизма каждый раз представляет собою крайне индивидуальное, личное переживание. У каждого, кто решился заглянуть за пределы «наличной реальности», она своя. Философия небытия это одновременно танатософия.