Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

– Картина «Пьеро и дама» Сомова на тех же торгах стартовала со 150 тысяч фунтов, а ушла за миллион 150 тысяч. А серия рисунков Джакомо Кваренги? Архитектор Смольного дворца в Петербурге. Бывали в Санкт-Петербурге? На аукционе были представлены два десятка его зарисовок, оцененные в суммы от двух до пяти тысяч фунтов. Но торги велись так долго, что некоторые лоты уходили по 40 и даже 50 тысяч фунтов! Однако и это не предел тех сумм, которыми оперируют в купле-продаже произведений искусства. Скоро ожидается бум на импрессионистов. Вспомните мои слова через год-два.

Дама недоверчиво качала головой. Марк не терпящим возражений тоном принялся доказывать свое право делать прогнозы:

– «Железнодорожный мост в Аржантее» Клода Моне. Семья американского арт-дилера Давида Нахмада купила полотно в 1988-м за 12,5 миллиона долларов. У меня есть сведения, что скоро оно поступит в распоряжение нью-йоркского отделения Christie’s. И думаю, что уйдет не меньше чем за 35 миллионов. А «Пруд с кувшинками» того же Моне будет выставляться за 40 миллионов, но продадут в два раза дороже, верьте мне. На импрессионистов через пару лет будет огромный спрос.

– Это глубокий пруд? И много в нем кувшинок? – вдруг подал голос Антонио Аменти, который сидел рядом, все слышал, но в беседе пока участия не принимал. – Мне кажется, и сорок миллионов дороговато за пруд, пускай даже и глубокий. Пусть даже кувшинок в нем – прорва! – Антонио взглядом обратился за поддержкой к Аде. Марк, изумленный дремучим невежеством, не мог вымолвить ни слова.

Ада бы улыбнулась или даже хихикнула, если бы у Марка не был такой растерянный вид. На святое в его жизни покусились.

– Ну есть и кое-что подешевле, – с серьезным видом нашелся Марк. – Например, «Графин (бутылка и стакан)» Пабло Пикассо, начальная цена – 6 миллионов.

– А! И вправду дешевле! – обрадовался Антонио, но тут же вновь засомневался: – За бутылку и стакан 6 миллионов? И только потому, что они принадлежали какому-то Пабло? Он что, мексиканец? Знаменитость какая-то? Вроде Майкла Джексона? – задумался он над нелегкой задачей. – Но отдавать за какие-то грязные стаканы уйму миллионов? – Антонио покачал головой. – Нет, не готов я осчастливить этого Пабло такими деньгами и тебе, Марк, не советую. Пусть идет работать, уголь там разгружает или посуду моет. С чего это мы должны его обеспечивать?

– Пабло Пикассо – художник, он умер, – робея, решила просветить Антонио та самая дама, любительница дорогой живописи.

– Так на что ему деньги, если он умер? – резонно возразил Антонио. – Нет, я хочу посмотреть на эти стаканы. Кажется, дело нечисто.

Отсмеявшись, Антонио заметил:

– Пару лет назад Дом Гильяно через одну из своих компаний приобрел «Мальчика с трубкой» Пикассо. Если ты уж такой знаток, то помнишь: мальчишка в синем костюме, с трубкой, в венке из роз. И если тебя так уж интересуют цены, то дай-ка я вспомню, сколько же мы за нее заплатили… Деньги – такой пустяк в Доме Гильяно.

– Сто четыре двести… – без запинки отчеканил Марк.

– Миллиона долларов, – подхватил Антонио. – Ну и память у тебя! И если тебя когда-нибудь пригласят в кабинет дона Гильяно, найди две минуты, обернись, увидишь эту картину, посмотри на нее очень внимательно – может, поймешь, что именно на этом свете не купишь за деньги.

Марк помрачнел, он почувствовал, что Антонио издевается над ним, дает понять всем и каждому за столом, в пределах слышимости, что Марку вход в кабинет дона Гильяно заказан. Он второсортный гость, приглашенный из милости внебрачный сын. Всю жизнь Марк чувствовал, что он лишний, у него нет семьи, он не получил того, что могло бы быть его по праву рождения. Он не виноват в том, что родился вне брака. И винить мать он в том не мог. Отец для него был единственным виновником. И в глазах Марка, и в глазах дона Гильяно Ашер был преступником, предателем. А с точки зрения этих людей, в чью семью он хотел войти, Марк оставался плодом немыслимого мезальянса. Странно, что к Яну здесь иное отношение.

Ада хотела послушать сказки, которые рассказывал дон Гильяно детям и их мамам на ночь. Но боялась нарушить какие-нибудь правила Дома Гильяно, а потому обратилась за советом к Анжелин.

– Вообще-то ты не принадлежишь Дому, – задумчиво протянула та. – Но вот что… проще простого: бери моего Альфи – и иди в Мемориальную гостиную.

– А разве можно?

– Конечно, нельзя! – даже возмутилась Анжелин. – Но в Доме Гильяно есть одна незыблемая традиция: нарушать Законы Дома Гильяно. – И добавила: – В том случае, если тебе не грозит за это смертная казнь, но некоторые шли даже на этот риск – и получили по заслугам. – Увидев, как вытянулось лицо Ады, она улыбнулась: – Не бойся, послушать сказку – это безобидно, тем более что мы все с нетерпением ждем, когда ты присоединишься к Дому Гильяно.