Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Все мы – розы. Мы бледнеем и вянем, если нас не срезают в расцвете лет. Мы еще свежи, но уже умираем. Каждый из нас тронут тлением. Наши поступки, наши скверные мысли – червоточины на хрупких лепестках. Мы красивы, но мы недолговечны.

Великий Садовник оберегает нас, укрывает в морозы, поливает в засуху, и он же срезает нас – безжалостно, ножом, изогнутым, как серп луны. Мы не успеваем даже вскрикнуть от боли. Еще какое-то время мы живем, угасая, пока стоим в вазе на его столе. Мы все еще красуемся, терпим боль, изнывая от наслаждения. Нас взяли в Дом! И на родной Сад нынче мы смотрим с террасы Великого Садовника. Мы узнали, что не весь мир – Сад, но за знание должны расплатиться смертью.

Когда мы умираем в Саду, наша плоть осыпается к подножию куста, корни впитывают наши соки, чтобы мы вновь устремились по стеблям вверх, взлетели к солнцу, распахивая новые бутоны. Мы расцветаем вновь. В Саду мы знаем смерть, но знаем и то, что за ней следует вечная жизнь.

Великий Садовник лишил нас вечной жизни. Мы осыплемся лепестками на стол, скукожимся. Мы выдохнем в последний раз, и в наших глазах наступит смерть. Она велика, она застилает собой горизонт. И Великий Садовник могучей дланью сомнет свой дар.

Раздетые, мы будем лежать на мраморных столах, бледные, без кровинки, помертвевшие от страха. Великий Садовник омоет наши раны – и мы отправимся в путь по реке забвения, покачиваясь на волнах и забывая о том, кем мы были. И даже если мы снова проснемся розами в том же Саду, уже не вспомним прошлые жизни, для нас все повторится вновь, и боль будет столь же сильна, и тайна столь же могущественна…

Иов 41: 25–26.

Ламе́ – парча с шитьем металлическими нитями по основе, изготовленной обычно из синтетических или искусственных волокон.

Из Алмазной сутры.

Бытие 28: 12.

Второзаконие 28:16-19.