Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Марк не любил по вечерам находиться в Мужской гостиной. И сейчас его не было видно, хотя из-за дыма легко можно было ошибиться. Молодежная компания уже засела в гостиной, надымила, накурила и изрядно хватила крепкого алкоголя. Анжелин и Андре де Кавальканти были единственной парой с детьми в компании юнцов. Те, кто должен был через несколько дней венчаться, в буйном веселье не участвовали, сидели по углам, держались за руки, обсуждали планы на будущее.

Антонио Аменти всерьез устроил дегустационную битву шотландского виски (27 сортов) против кокосового арака (8 сортов), при этом он настаивал, что победа не важна, а участие обязательно. Служитель смешал для Ады и Анжелин коктейль из арака с содовой и имбирным элем. Ада смаковала душистую сигариллу, следила, как дым взбирается под балки потолка, смеялась шуткам, прихлебывала коктейль, ощущая, как алкоголь и имбирь разжигают костры по всему телу.

Ада вспомнила, что забыла в спальне запонки Яна. Поискала его глазами в полупьяной толпе, но не нашла. Решила все равно подняться наверх, ведь к обеду он объявится, таковы правила Дома, не станет же он их нарушать. Ей почему-то не хотелось, чтобы ее что-то связывало с Яном, даже такой пустяк, как ювелирная побрякушка. Она вернет ему запонки – и забудет о нем.

На верхней ступени лестницы, ведущей на Женскую половину, сидела Элен с зажатой между колен бутылкой текилы. На дне плескалось ровно на два глотка.

– Привет. – Ада осторожно присела рядом с ней. – Что-то случилось?

С Еленой Юрьевной отношения у нее были натянутые. Конечно, мадам с вечной ниткой повседневного жемчуга на шее считала, что ее прекрасного сына не достойна ни одна девушка на свете, ну, может, только принцесса.

Вопреки своему царственному имиджу Элен глупо хихикнула:

– Хотела спокойно напиться, но свою спальню не нашла. Пришлось здесь. Хочешь? – протянула она Аде бутылку.

– Нет, спасибо. Давайте я вам помогу.

– Чем ты можешь помочь? – внезапно озлобилась Елена Юрьевна. Напускная вежливость и фальшивый аристократизм слетели, как последние осенние листья с дерева. – Ты можешь только подгадить. Выбрал девушку без роду без племени. Без обид, милая… Это же какие гены у тебя? Алкоголиков и проституток? И слова ему не скажи! Обижается! Как же, любовь! Будь она неладна. А дети какие у вас будут, не думала? Нет ничего хуже больного ребенка.

Слова Элен задели ее, хоть Ада и не сомневалась, что мама Марка так о ней думает. Но одно дело – думать и помалкивать, а другое – заявлять в лицо, пусть и с пьяных глаз.

– Как же я намучилась с ним, – продолжала откровенничать Элен. – Невозможный ребенок. Не поймешь, плохо ему или сносно. Бред, вспышки ярости, глухое безразличие – все я видела. Как врачи говорили, так и происходило. Ни малейшего просвета. Никакой надежды. Агрессивен, опасен. За себя не отвечает. Себя не осознает.

– Но Марк ведь здоров, – возразила Ада, решив подбодрить скисшую Элен.

– Марк… – Уголки губ горько опустились вниз. – Марк здоров, – тоскливо повторила Елена Юрьевна. – Ничего-то ты вокруг себя не видишь. А еще замуж за него собралась! Где же здоров, когда он терзается от зари до зари так, что разум вскипает? Не видишь, как ему плохо? Как он мучается? Всю жизнь я боялась, что он последует прямиком по дорожке за братом. И кажется, дождалась.

– За братом? – переспросила Ада.

Но Элен несло в море откровений. Она не снисходила до того, чтобы объяснять детали случайной собеседнице.

– Безумие – как печать на семье, как проклятие. Ее не смоешь, не затрешь, не вытравишь кислотой или что там врачи засовывают в таблетки? Сколько на него лекарств извели! Килограммами в рот засыпали. А толку? Да, жив. Да, не полный идиот. Но от нашего мира он так же далек, как и прежде. Что мне было с ним делать? Как воспитывать? Как любить? Как можно любить, когда твоя любовь раз за разом наталкивается на стеклянную стену? Врачи говорили, что он меня не узнает, что я ему безразлична, что он не знает, кто такая мать. Нет в его воспаленном мозгу такого понятия! Я им верила, потому что они врачи, они таких, как Ян, повидали. Больные вроде него – их профессия, их хлеб. Они лучше знают. Но каждый раз надеялась, а вдруг они ошиблись? И каждый раз убеждалась – нет, они правы. Он не желал знать меня. А я… как же я боялась его.

– Ян Каминский ваш сын? Брат Марка? Он тоже сын Ашера? – и осеклась, потому что назвала Ашера по имени без обязательного прибавления фамилии. Вышло слишком интимно, будто они с Ашером старые друзья.