Ирма Грушевицкая - Нечто большее…

Я начинаю дрожать и пытаюсь нащупать вокруг себя ранее сброшенную одежду.

— Иди ко мне.

Не думаю, что одежда умеет разговаривать, но выбирать не из чего. Я в пустыне и мне холодно. Поэтому поспешно шагаю вперёд и оказываюсь в плотном потоке тёплого воздуха. Эта плотность очень приятна, и я расслабляюсь.

Так происходит несколько раз. Как при ускоренной съёмке фильмов канала «Дискавери». Это выматывает. Я сильно устаю, но послушно выполняю требования: шагаю из тепла в холод и обратно. И кажется мне, что я навеки обречена на это хождение…

Тёмная комната — услада для глаз. Узкая полоска света из гостиной — чужеродный загрязнитель. Это словосочетание из мультика про роботов Мэгги ввела в наш обиход, называя так все посторонние пятна — на одежде, детских личиках, поверхностях… Позже, оно стало нарицательным для «всего того, что не то». Полоска света, к примеру, может быть «чужеродным загрязнителем». Как и звук работающего телевизора. Приглушённого разговора. Громоподобного урчания над головой.

— Боб, замолчи. Ты как ракета на старте. И слезь. Мне жарко.

Урчание стихло. После не менее громкого зевка Боб спрыгнул на пол.

Кошки всегда ложатся туда, где человеку больно. У меня ломило виски, саднило горло, а лицо пылало, словно газовая горелка. Лёжа на подушке кот вроде как лечил меня. Я прогнала свой личный сорт антибиотика.

— Ладно, извини.

Полоска света расширилась, когда Боб вышел из спальни. Я знала, что это всего лишь телевизор и небольшая лампа у дивана, но всё равно зажмурилась.

Под окнами проехала машина, где-то вдалеке завыла полицейская сирена. По телевизору заиграла реклама соуса для пасты. Мотив из неё навязчив, как прилипшая к зубам тянучка. «Да, думаю, сильная простуда… Нет, прилетать не нужно. Всё под контролем». Теперь это сеть автозаправок. Здесь мелодия лучше, и парень с пистолетом похож на ковбоя Мальборо. «В прошлый раз было две таблетки… Нет, Мэгги, я точно помню: по две таблетки три раза в день. Хорошо, я уточню в аптеке». Ту-туруту ту-ту. Выпуск новостей. Почему никто не слышит, что мелодия к его началу похожа на заглавную тему «Звёздных войн»? Композитор — чёртов плагиатор. «Перестаньте волноваться и спокойно отдыхайте. С Рождеством, кстати… Да, спасибо… Она позвонит завтра».

Замечательно.

Вернее, хо-хо-хо!

Я начала передвигаться к краю кровати, стараясь как можно дольше остаться в горизонтальном положении. Первыми я спустила ноги, потом попыталась сесть. Меня зашатало, но через несколько мгновений всё пришло в норму.

Встать с первой попытки не получилось. В третий раз комната кружилась лишь самую малость. Первый шаг сделать было тяжело, а все последующие — легче.

На полпути к двери с меня начали сползать штаны. Я едва не рухнула, запутавшись в них. Завязки не прощупывались, и для того, чтобы иметь возможность передвигаться, пришлось заправить в штаны свитер.

Прошаркав в гостиную, я никого там не обнаружила. И телевизор не работал. По спине побежал холодок: может, мне всё приснилось? И вчерашняя ночь, в том числе. Может, Дэвида не было здесь, когда я вернулась домой?

Дрожащими руками я помассировала виски. Голова нещадно гудела, как после изрядной дозы алкоголя.

— Зачем ты встала?

Я вздрогнула и обернулась.

Он стоял в коридоре. В тёмном костюме и небесно-голубой рубашке. Спокойный, сосредоточенный и очень красивый. И пусть его лицо было гладко выбрито и на голове полный порядок, круги под глазами и нервно сжатые губы доказывали, что эта ночь для него не прошла даром.

Я так долго рассматривала Дэвида, что не сразу заметила в его руках пальто.

Значит, он уходит.

— Встала, — просипела я и уткнулась взглядом в свои носки.

— Замечательный ответ. Не такой избитый, как «потому что». Надо взять на вооружение.

Я подняла на него удивлённый взгляд: вот уж не думала, что сейчас подходящее время для сарказма.

К моему удивлению, его мужественное лицо ничего не выражало. Давненько я не видела Дэвида таким непроницаемым… далёким. А как же его слова про уходящий поезд? Когда я успела сорваться с подножки?

Он надел пальто и погремел в кармане ключами.

— Мне надо идти.

— Ладно.

Действительно, уходит.

От потери и гнева внутри меня всё загудело. Болезненная потребность остановить его вырвалась в стон, который я остановила, прикусив губу. Чтобы не потянуться к Дэвиду, пришлось засунуть руки в карманы и отвернуться.

Значит, вот как уходят любимые. А я-то думала, что все оттенки боли мне уже известны.