Евгений Гришковец: Водка как нечто большее [litres]

© Евгений Гришковец, 2020

© ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2020

КоЛибри ®

Посвящаю эту книжку моему другу Ренату, без которого труд «Водка как нечто большее» ни за что не появился бы. Дело в том, что мой друг всю свою осмысленную жизнь занимается производством водки. Именно он показал мне лаборатории, достойные академии наук, в которых водочные мастера трудятся над сложной и тонкой рецептурой водки. Он познакомил меня с этими мастерами. Он посвятил меня в тайны производства не только самой водки, но и водочной бутылки. Он открыл мне массу секретов и глубин своего дела. Всё это меня так впечатлило, что я не мог остаться в долгу.

В течение десяти лет я писал заметки, коротенькие эссе и литературные наблюдения, посвящённые водке… Писал и дарил их своему другу, чтобы поддержать и порадовать его в столь непростом деле. Из этих отрывков сложилась книжка, которую вы держите в руках. Эти отрывки прошли тщательнейшую обработку прежде, чем оказаться в данной книжке, чтобы стать чистой и прозрачной литературой.

Помню, однажды один корсиканец пытался научить меня пить пастис. Я отказывался, говорил, что не могу пить ничего анисового. Он же утверждал, что я просто не умею его пить, потому что ни разу не пил его так, как пьют его на Корсике. А у меня даже от запаха этого знаменитого напитка все волосы на теле становились дыбом. Но он настаивал. Я согласился попробовать. Он обрадовался, притащил бутылку пастиса, нужные стаканы, воду и лёд. Он всё, как положено, смешал, добавил льда. От соединения с водой и со льдом пастис моментально побелел. Корсиканец долго позвякивал льдинками, помешивая разбавленный водой пастис. Потом попробовал, удовлетворённо кивнул и облизал губы. Мы выпили. Волосы, разумеется, на моём теле встали дыбом. И даже не только встали, но и выпрямились. Я с трудом, и собрав всё своё мужество, допил предложенное, но гримасу скрыть не смог. Он был разочарован мною и сказал: «Водку-то ты пьёшь и не кривишься, а она-то куда противнее». Тут стало обидно мне. И я спросил его, как он пьёт водку. Он ответил, что старается её никогда не пить, но если пьёт, то пытается проглотить её как можно быстрее, так как вкус у водки уж больно ужасный. Однако быстрому её проглатыванию мешает лёд, плавающий в стакане.

Тогда я понял, что водка – это сугубо наш напиток, я бы даже уточнил, ЛИЧНО наш.

Мы много раз видели в кино, как герои американских фильмов берут бутылку водки, причём не из холодильника, а просто со стола или из бара, берут и пьют её, родимую, тёплую, из горлышка маленькими глотками. У меня такие кадры всегда вызывали и вызывают рвотный рефлекс.

Сколько раз персонажи иностранного кино, какие-нибудь частные детективы, бесстрашные полицейские или одинокие полуковбои, обязательно сильно пьющие и лихие, просыпаются на экране в состоянии страшного похмелья! Гримёры сделали им убедительный грим: взъерошили волосы, сделали красными глаза, придали опухлость и одутловатость лицам и даже высушили и потрескали им губы. Актёры натурально играют мучительное пробуждение, кряхтят, медленно двигаются, берутся рукой за голову… Мы, зрители, смотрим и верим, сочувствуем, сопереживаем.

Но вот такой персонаж на экране находит на полу возле кровати или на заставленном чем ни попадя столе, среди окурков, объедков и пустой посуды недопитую бутылку водки… Он берёт её и без всякого душевного и физического содрогания, без борьбы с собой, без нечеловеческого усилия пьёт из горлышка…

В этот миг вся вера актёру и фильму на одной шестой части мировой суши сразу исчезает! Улетучивается! Потому что наши люди знают жизнь! И их знание говорит им, что так не бывает… Что так пить тёплую водку из горла в том состоянии, которое играет иностранный актёр, невозможно, что пьёт актёр на экране воду…

А ещё всякий наш человек прекрасно знает, что недопитой водки не может остаться ни возле кровати, ни на столе, ни в холодильнике, ни в каком-либо потаённом месте жилища, в котором происходила накануне пьянка.

Уверен, что немцам не нравится, как их изображают в фильмах разных стран. В настоящих немецких фильмах немецкие актёры и актрисы не ходят с прямыми как палка спинами, не говорят, как лающие служебные собаки, и не сжимают беспрерывно губы, изображая брезгливость и высокомерие. Так выглядят немцы во всех американских, французских, английских и часто в наших фильмах про войну, и не только про войну. Французам смешны американские и наши киномушкетёры. Американцы наверняка бы удивились тому, как изображают ковбоев во всём мировом кинематографе за пределами Соединённых Штатов. Удивились, если бы увидели неамериканское кино про Америку. Наверняка посмеялись бы…