Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

— Подло не доверять мне.

— Я тебе доверяю.

— Тогда оставь меня на попечение врачей, которых ты согнал со всего западного побережья, и вернись домой к детям.

— Я хочу быть с тобой, когда всё начнётся.

— Как только всё начнётся, я тотчас дам тебе знать.

— Лив…

— Иди ко мне.

— Что ты…

Не дав мужу договорить, я обхватила его лицо руками и, встав на цыпочки, прижалась губами к его губам.

— Всё будет хорошо, поверь мне. Мы с малышом прекрасно себя чувствуем. Да, не буду скрывать, я очень устала. — Увидев, как меняется выражение лица Дилана, я ласково погладила его по щекам: — Это нормально. Это так всегда бывает в последние дни. Просто тяжело носить на себе лишних полтора десятка килограммов. Но я справляюсь. Правда, справляюсь. И даже если ты очень-очень хочешь, милый, помочь мне с этим никак нельзя. Если только сам не возьмёшься рожать.

Я рассчитывала на его улыбку, но Дилан оставался серьёзным.

— Может быть…

— Не может. Ты и так сделал всё, что мог. И даже больше. Я совершенно не волнуюсь за нас с малышом, но очень переживаю за тебя и детей. Вот как раз от этих переживаний ты в силах меня оградить. Так что отправляйся домой.

— При малейшем…

— Да, да, я знаю: сразу же вызываю доктора.

— Сначала меня, потом доктора.

— Хорошо. Сначала тебя, потом доктора.

— Лив… — Остановившись перед стальными дверьми лифта, Дилан внимательно посмотрел на меня. — У меня на свете нет никого дороже тебя.

— Ничего подобного. Есть. И скоро появится ещё один.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я.

— Знаю. Поэтому сначала я звоню тебе, а потом уже бью в набат.

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя. Поцелуй за меня детей. И привези их завтра, ладно? Я соскучилась.

Я позвонила ему через двадцать минут.

— Ты передумала меня отпускать, любовь моя?

— Да я-то с удовольствием, но вот твой сын, кажется, против. Возвращайся. У меня только что отошли воды.

Следующее, что я услышала, был визг тормозов и какофония раздражённых автомобильных сигналов.

Через час моя палата напоминала зал ожидания аэропорта — посмотреть, как я рожаю, собралось всё семейство.

Если проводить авиационную аналогию дальше, Дилан был капитана огромного "Боинга", который пытался сориентировать в пространстве и времени экипаж и пассажиров. Ну а я сама, понятное дело, являлась тем самым "Боингом", стоящим перед взлётной полосой с включенными на всю мощь двигателями, ждущим отмашки главного диспетчера. Диспетчер же — вернее, диспетчера, — поглядывали на показания приборов с явным облегчением:

— Раскрытие — два сантиметра.

— О, ещё немного…Четыре сантиметра.

— Вы молодец. Всё — как по учебнику.

Мама держала меня за руку, Эллен гладила по ноге. Кэтрин массировала поясницу, когда я вставала и принималась ходить. Дилан сидел на кровати, держал за руку и считал время между схватками. Как только приближалась очередная, я начинала тяжело дышать, и он, смотря мне в глаза, дышал вместе со мной. Всякий раз его сосредоточенное выражение лица меня смешило, и он немного расслаблялся, принимая мой смех за угасание боли.

С Эбби всё было по-другому. Да и с Максом тоже. Боль, которая является непосредственной составляющей появления маленького человечка на свет, обычно быстро забывается, оставляя место переполняющему душу счастью.

Помнится, Ким рассказывала, что когда рожала близнецов, громко кричала. Ей казалось, что с этим криком боль уходит, и это помогало больше, чем молчаливое скрипение зубами.

— А потом я подумала о детях. Представила, как им сейчас страшно. Привычный мир меняется, выталкивая их из себя. Они беспокоятся, упираются, а тут ещё извне идут какие-то страшные звуки. Я бы ни за что не вылезла при таком раскладе.

Вспоминая её слова, я думала о малыше. "Потерпи, маленький. Почувствуй, сколько людей ждут твоего появления. Как они все тебя любят. Как тебя любит папа. Смотри, какой он у нас бледный от переживаний…"

Мой телефон не умолкал. Кэтрин взяла на себя труд отвечать на звонки.

— Звонила Кимберли. Они с Сандрой выезжают, и попросили без них не рожать.

— Вряд ли у меня получится их дождаться, — кряхтела я сквозь зубы в очередной схватке, сильнее сжимая руку Дилана. Он постоянно твердил об анестезии, но я запретила всовывать в себя иголки.

— Тебе всё равно сделают укол перед тем, как делать кесарево.

— Я справлюсь сама.

— Лив…

— Мы договорились, ты помнишь? Ты должен мне доверять.

Через некоторое время в палату заглянул Саймон и помахал телефоном: