Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

В этой части города я практически не бывала. Моё знакомство с Сиэтлом ограничивалось центральными районами, полностью застроенными домами. Сейчас же я снова оказалась в Лонгвью: высокие сосны и много-много снега. И тишина. Звенящая и предвкушающая.

Эллен беседовала с водителем, пока он доставал наш багаж, а я смотрела в сторону высоких кованых ворот в надежде увидеть въезжающий в них чёрный внедорожник. Но его не было, и ворота оставались закрыты. В какой момент сопровождающая нас машина исчезла — оставалось загадкой. Я досадливо поморщилась: всю дорогу ощущала, что Дилан рядом, и стоило только отвлечься…

— Ну что, мои дорогие, добро пожаловать!

От подъездной дорожки к дому вела широкая лестница, и Эллен жестом предложила нам следовать за ней.

Эбби схватила брата за руку и требовательно потянула его за собой. Эллен остановилась, дождалась детей, затем взяла Эбби за свободную руку, и дальше они пошли вместе.

— Вот так, осторожно, — напутствовала она. — Не торопитесь.

Я, наконец, ожила и, обойдя машину, пошла следом.

— Какая же красота! Здесь просто волшебно, Эллен.

— Спасибо, дорогая. Этот дом принадлежал моим родителям. Правда, уже столько раз перестраивался, что я успела забыть, как он выглядел в самом начале. Иметь дочь-архитектора весьма беспокойно. Пока у неё не появится собственный дом, она будет без конца переделывать ваш.

Я засмеялась и в который раз отдала должное бесспорному таланту Фиби.

Мы поднялись на широкую площадку и остановились перед массивной дверью — деревянной и на вид очень тяжелой. Декоративные кованые элементы, широкие петли, как в средневековье украшали её по периметру. В центре — дверной молоток в виде головы льва. Не то чтобы он портил впечатление, но уж больно свирепо выглядела оскаленная львиная морда. Не вязалось она ни с тихим сосновым парком, ни с домом, ни с тем, что находился он в благополучном пригороде одного из самых безопасных городов Соединённых Штатов.

Проследив за моим взглядом, Эллен улыбнулась.

— Знаю, знаю. Давно хочу убрать этот ужас, но моя старшая внучка от него в восторге.

Макс и Эбби с опаской поглядывали на дверь.

— Хочешь испытать? — предложила Эллен Максу.

Тот быстро напустил на себя деловой вид и подался вперёд: можно подумать, какая-то железяка способна его напугать! Макс смело дёрнул за кольцо и резко им ударил. Раздался довольно неприятный лязг.

— Ну, вот ты и познакомился с Пушком, — засмеялась Эллен.

— С кем?

— Лиззи, моя внучка, называет его Пушком.

— Да уж, вылитый Пушок, — хохотнул Макс. А затем подмигнул сестрёнке: — Эбби, не хочешь его погладить?

— Неть!

Ничего хорошего это резкое "неть" развлекающемуся братцу не сулило, но от ближайшей расправы Макса спасло появление Говарда Митчелла.

Говард, с его благородной осанкой, мягким голосом и пронзительными синими глазами с убегающими по краям лучиками морщин, мгновенно расположил к себе детей.

В первую очередь он пожал руку Максу. Тот поначалу смутился, но затем на правах главы семьи так же вежливо представился:

— А я Макс. То есть, Максимилиан Вуд. Приятно познакомится, мистер Митчелл.

Мой взрослый маленький мальчик! Материнское сердце раздулось от гордости.

— Мне тоже очень приятно, Максимилиан. Тебе нравится Сиэтл?

— Да, очень. Спасибо, сэр.

— А как насчёт этой маленькой леди?

В это время, сидя на корточках, я раздевала Эбби и хорошо видела, как исподлобья она изучала незнакомого человека. Как все дети её возраста, дочь пыталась оценить, кто перед ней — свой или чужой.

— Это моя сестра Эбби, — уже более уверенно заговорил Макса. — Ей два года. Она ещё маленькая.

Эбби перевела взгляд на брата. Зелёные глазёнки сощурились, и она тут же показала ему язык. Я прыснула и попыталась заглушить смех, уткнувшись носом в её тёплый комбинезон. Эбби, перевалившись через моё плечо, протянула Говарду свою правую ручку, всё ещё одетую в белую пушистую варежку. Он незамедлительно отреагировал, взяв её в свою, и легонько встряхнул.

— Привет, Эбби.

Она высоко задрала головку:

— Я бойшая, инесива!

Последнее время "инесива" было её любимым словечком, подхваченным у близнецов Джонсов, которые затерроризировали им всех окружающих. "Я не буду это есть, и нечего!", "Если Марку можно, то мне тоже, и нечего!", "Мегатрон всё равно круче твоего слабака Оптимуса, и нечего!". В исполнении Эбби оно звучало как "инесива", приводя всех, кто слышал его впервые, в замешательство.