Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

Дилан коротко кивнул, провожая меня взглядом.

Зайдя в уборную, я подошла к раковине и открыла воду. Стоя над не очень чистым умывальником, я смотрела на своё отражение в зеркале и в очередной раз проговорила про себя причины, по которым сейчас здесь нахожусь.

Прошлой ночью я не спала. Просто не могла подняться наверх и лечь в свою постель — сделать что-то привычное, обыденное. Сидя до утра в тёмной гостиной, я думала над тем, почему должна выйти замуж за Дилана Митчелла и почему не должна.

Доводов против много — гораздо больше, чем за. И что Дилан меня не любит; и что, взвалив на себя громадное чувство долга и ответственности, не до конца осознаёт, на что подписывается. И предложение его было унизительно по своей форме именно из-за того, что он обижен, и обида эта будет жить в нём ещё долго. У него может не получиться наладить контакт с детьми…

Но все эти причины ничто по сравнению с одним простым фактом: я люблю Дилана Митчелла.

Я люблю его и вижу, что он мучается, потому что не уверен в том, что чувствует. Любовь ко мне пока принесла Дилану лишь боль, ему трудно с ней справляться, и он действует так, как действует. И я более чем уверена, что, выбрав сейчас такую позицию, он страдает не меньше меня. Я помню его таким — жёстким, самовлюблённым, практичным — в самом начале наших отношений, когда ещё и отношений-то не было, когда он просто (как позже сам признался в этом) играл со мной, соблазнял. Но также я помню того искреннего мужчину, что пришёл ко мне три года назад — в ночь, когда мы зачали нашу дочь. И помню его слова, сказанные на прошлой неделе, перед тем как он узнал о ней. Дилан любил меня всё это время. А сейчас он просто запутался.

Было ещё кое-что, в чём я боялась признаться; настолько эгоистичное чувство, что какая-то часть меня восставала против него. Я не могла позволить, не хотела, не желала, испытывала физическую боль от одной только мысли, что Дилан может принадлежать не мне. Меня начинало подташнивать, как только я представляла, что он может жениться на Бри или какой-нибудь другой женщине. И что эти прекрасные зелёные глаза будут смотреть не на меня. И не меня будут целовать эти губы. Эти сильные руки с длинными нежными пальцами будут ласкать кого-то другого, не меня.

Я хочу дать нам шанс. Дать шанс ему. И те условия, что он предложил, в данной ситуации и вправду — самые приемлемые. Полгода даны не только нам, но и Дилану, чтобы привыкнуть к мысли, что теперь у него есть мы. Хотя я была уверена, что для себя он всё решил ещё раньше. Сейчас он будет стремиться наладить отношения с детьми, и я постараюсь ему в этом содействовать. И если для того, чтобы Дилан почувствовал себя более уверенно, ему нужно удочерить Эбби и жениться на мне, — я пойду на это. Пока моей любви нам на двоих будет достаточно

Вернувшись в зал, я застала Дилана в той же ожидающей позе. Девушка за стойкой всё так же кидала в его сторону недвусмысленные взгляды.

— Наверное, нам пора?

— Э-э, да, пожалуй.

Дилан вытащил из заднего кармана бумажник и, открыв его, положил на стойку несколько купюр.

— Идём? — обратился он ко мне. Вопрос прозвучал не слишком уверенно.

Я кивнула и пошла к выходу. Дилан держался сзади, и в этот раз я сама открыла себе дверь.

Оказавшись на улице, я достала из кармана перчатки. Дилан остановился рядом. Дождавшись, когда я их надену, он жестом предложил мне взять его под руку. Я с готовностью воспользовалась этим приглашением. Весь путь до мэрии я крепко держалась за него, и вовсе не из-за того, что действительно боялась упасть.

Пройдя по абсолютно пустому холлу, мы поднялись на второй этаж.

Судья — мужчина лет пятидесяти — уже ждал нас.

— Мистер Митчелл!

— Судья Томпсон!

Они поприветствовали друг друга рукопожатием.

— Миссис Вуд.

Я дёрнулась. Конечно, официально я вдова Майкла, но в подобных обстоятельствах это обращение звучало неуместно.

Так и не дождавшись от меня приветствия, судья Томпсон снова обратился к Дилану:

— Я подготовил все бумаги. Нужны только ваши подписи.

Перед ним на столе лежала книга регистрации.

Дилан взял ручку и протянул её мне, предлагая сделать это первой.

Я медлила.

— Лив?

На его лице снова читалась тревога: будто у меня ещё есть шанс сбежать и я непременно им сейчас воспользуюсь.

Может, из-за опасения, что он вполне может сделать тоже самое, я чуть ли не вырвала из его рук ручку и быстро расписалась в нужной графе.

Отдавая её, я снова посмотрела Дилана. Тревога всё ещё читалась в них, но было что-то ещё — какой-то внутренний свет, мягкость, даже нежность наполняли яркие изумруды.