Карлос Сафон - Лабиринт призраков

Доктора печалило грядущее расставание с той, кто станет с большой долей вероятности его последней пациенткой. И углубившись в сумеречное ущелье улицы Арко-дель-Театро, он в своем угнетенном состоянии не заметил, что от одной из теней, клубившихся вокруг, исходил характерный запах резкого одеколона и крепкого импортного табака.

За неделю доктор выучил дорогу к порталу странной обители, о существовании которой поклялся не говорить даже Святому Духу под страхом страшной кары: каждый день видеть за обедом у себя дома Фермина с его скабрезными анекдотами. «Вам лучше приходить одному», – втолковывали доктору, ссылаясь на соображения безопасности. Причем к осторожности призывали те самые Семпере, кого он никогда бы не заподозрил в склонности ввязываться в интриги подобного масштаба. Вот так можно долгие годы копаться во внутренностях других людей, чтобы однажды обнаружить, что совершенно не знаешь их. Жизнь представляла собой загадку похлеще аппендицита.

Увлеченный своими мыслями и желая поскорее попасть вновь в таинственный чертог, который называли Кладбищем забытых книг, доктор Солдевилья поднялся по лестнице старого дворца и взялся за дверной молоток в виде чертенка, собираясь постучать. Едва он занес руку, как рядом с ним возникла тень, неотвязно следовавшая за ним по пятам с тех пор, как он вышел из подъезда собственного дома, и приставила к виску револьвер.

– Добрый вечер, доктор, – сказал Эндайа.

Исаак наблюдал за Алисией с опасением. Не склонный к сентиментальным бредням, некоторое время назад он начал замечать, что в последние недели позволил прорасти в душе чувству, весьма похожему на привязанность к молодой женщине. В своей слабости Исаак винил годы, а они порой превращают в размазню даже самого непреклонного человека. Непродолжительное присутствие Алисии в его жизни заставило по-новому оценить многолетнее добровольное отшельничество в убежище среди книг. Глядя, как она выздоравливала и набиралась сил, Исаак чувствовал, как оживала память о дочери Нурии: со временем она не только не потускнела, но делалась ярче и пронзительнее, а появление Алисии разбередило в душе старые раны, о существовании которых он даже не подозревал.

– Почему вы так на меня смотрите, Исаак?

– Потому что я старый глупец.

Алисия улыбнулась. Исааку почудилось нечто хищное в ее улыбке, обнажившей зубы.

– Стареющий глупец или поглупевший старик?

– Не смейтесь надо мной, хотя я и заслужил.

Алисия ласково посмотрела на него, и старому хранителю пришлось поспешно отвести взгляд. Когда она открывала лицо, приподняв темную вуаль, пусть на мгновение, то настолько напоминала ему Нурию, что у бедняги перехватывало горло и останавливалось дыхание.

– Что у вас такое в руках?

Исаак показал ей деревянную шкатулку.

– Это мне?

– Мой прощальный подарок.

– Вам так хочется поскорее освободиться от меня?

– Ни в коем случае.

– Почему же вы решили, что я уже ухожу?

– Я ошибаюсь?

Алисия не ответила, но приняла шкатулку.

– Откройте.

В шкатулочке лежало золотое перо, вставленное в ручку из красного дерева, и флакончик с синими чернилами, блестевшими, как крупный сапфир в отблесках пламени свечи.

– Перо принадлежало Нурии?

Исаак кивнул:

– Я сделал дочери подарок, когда ей исполнилось восемнадцать лет.

Она с интересом рассматривала перо, изящный образец подлинного мастерства.

– Много лет им никто не писал, – пояснил хранитель.

– Почему вы сами им не пользовались?

– Мне нечего писать.

Алисия собиралась поспорить с ним, когда по галереям дворца разнеслось эхо двух коротких ударов. И после паузы в пять секунд снова постучали дважды.

– Доктор пришел, – сказала она. – Я уже выучила условный код.

Исаак встал.

– А еще говорят, что старую собаку новым трюкам не научишь.

Хранитель взял одну из масляных ламп и направился к устью галереи, выводившей к порталу.

– Попробуйте перо, – порекомендовал он. – Чистая бумага у вас под рукой.

Он шел к выходу по длинному извилистому коридору с масляной лампой в руке. Исаак брал ее только в тех случаях, когда принимал гостей. Пребывая в одиночестве, он в ней не нуждался, поскольку знал лабиринт как свои пять пальцев и предпочитал путешествовать по его недрам в вечных сумерках, витавших в его стенах. Исаак приблизился к порталу, поставил лампу на пол и обеими руками ухватился за маховик, приводивший в движение механизм замка. Отметил, что теперь ему приходилось прикладывать больше усилий, чтобы повернуть рукоять, а потом он ощущал тяжесть в груди, какой прежде не испытывал. Наверное, его дни на посту хранителя уже сочтены.