Карлос Сафон - Лабиринт призраков

Беа следила за ними из окна. Она видела, как пара вышла из кафе в начале улицы, и в тот же миг полуночный колокольный звон грянул над крышами города. У Беатрис сжалось сердце, когда Алисия приблизилась к Даниэлю и тот застыл, будто растворившись в ее глазах. Алисия встала на цыпочки, собираясь поцеловать его в губы. Беа не захотела смотреть дальше.

Она медленно направилась в спальню и задержалась у комнатки Хулиана. Малыш крепко спал. Притворив дверь, Беа вернулась к себе. Бросившись на постель, она стала напряженно прислушиваться к звукам в прихожей. Даниэль крадучись прошел по коридору. Беа лежала без движения на кровати, уставившись в потолок. Она слышала шорохи: Даниэль раздевался около кровати и надевал пижаму, которую она повесила для него на стул. Вскоре Беа почувствовала, как он скользнул под одеяло. Она повернула голову и убедилась, что муж лег к ней спиной.

– Где ты был? – спросила Беа.

– С Фермином.

Эндайа предложил сигарету, но Фернандито отказался.

– Спасибо, я не курю.

– Разумный человек. И потому я не могу понять, почему ты не звонишь отцу, чтобы он приехал за тобой с документами. Недоразумение сразу разъяснилось бы. Или ты что-нибудь скрываешь?

Юноша покачал головой. Эндайа дружелюбно улыбался ему, а у Фернандито в памяти всплывала подсмотренная пару часов назад сцена, как он стрелял по коленям шофера. На воротнике рубашки по-прежнему темнели бурые пятна.

– Я ничего не скрываю, сеньор.

– Тогда в чем дело?

Эндайа придвинул к нему телефон:

– Один звонок – и ты свободен.

Фернандито судорожно сглотнул:

– Я хотел бы попросить вас не заставлять меня звонить домой. И у меня для этого есть серьезная причина.

– Серьезная причина? Какая же, дружище Альберто?

– Ради моего отца, он болен.

– Неужели?

– Сердце. Пару месяцев назад отец перенес инфаркт и пролежал несколько недель в больнице. Теперь он дома, восстанавливается, но еще очень слаб.

– Сочувствую.

– Мой отец – хороший человек, сеньор. Герой войны.

– Герой войны?

– Он вошел в Барселону с войсками националистов. Есть фотография, как отец марширует по Диагонали, опубликованная на первой странице «Вангуардии». Мы повесили вырезку в рамке в столовой. Третья справа. Жаль, что вы ее не видели. Отцу оказали честь идти в первой шеренге в награду за героизм, проявленный в битве на Эбро. Он служил младшим капралом.

– Наверное, семья им очень гордится.

– Да, мы им гордимся, но отец так и не пришел в себя после мамы.

– А что с твоей матерью?

– Она умерла четыре года назад.

– Прими мои соболезнования.

– Благодарю, сеньор. А знаете, что мне сказала мама перед смертью?

– Нет.

– Береги отца и не огорчай его.

– И ты выполнил наказ?

Фернандито потупился и сокрушенно покачал головой:

– На самом деле я не был примерным сыном матери и не стал опорой отцу, чего он, несомненно, заслуживал. Вы видите перед собой шалопая.

– А я-то принял тебя за серьезного молодого человека.

– Увы. Я доставляю своему бедному отцу одни неприятности, как будто он мало видел в жизни горя. Ни дня не обходится без приключений. Если меня не выгоняют с работы, я выхожу из дома без документов. Сами видите. Отец – ветеран войны, а сын разгильдяй.

Эндайа лукаво посмотрел на него:

– Должен ли я понять из твоих слов, что если ты позвонишь отцу и сообщишь, что тебя держат в комиссариате из-за отсутствия документов, то снова доставишь ему огорчение?

– Не дай бог, оно станет последним. Если соседу придется везти его сюда за мной в инвалидной коляске, боюсь, он умрет от стыда и горя, что у него вырос такой непутевый сын.

– Понимаю тебя, Альберто. Но пойми и ты меня. Ты ставишь меня в безвыходное положение.

– Да, сеньор, и вы были очень терпеливы со мной, чего я совсем не заслуживаю. Меня стоило бы упрятать в тюрьму вместе с отбросами общества, чтобы преподать урок. Но я умоляю вас о снисхождении ради бедного отца. Я напишу сейчас свое имя, фамилию и адрес, и завтра утром вы сможете прийти и расспросить соседей. Лучше утром, когда отец спит под действием лекарства.

Эндайа взял лист бумаги, который ему протянул Фернандито.

– Альберто Гарсия Сантамария. Улица Комерсио, тридцать семь, пятый этаж, первая квартира, – прочитал он вслух. – Может, с тобой сейчас съездят наши сотрудники?

– Если отец, который страдает бессонницей и по ночам смотрит в окно и слушает радио, увидит, что меня привезла полиция, он выкинет меня из дома, что будет справедливо, а потом грохнется в обморок.