Харри Мулиш - Расплата

Теперь Антон затрясся от чего-то, похожего на смех. Его отец, секретарь суда, зажаривающий и съедающий инспектора полиции. De gustibus поп est disputandum [84] О вкусах не спорят ( лат. ). .

— Может быть, ты думаешь, что такие вещи не случались? Забудь. Еще и не такое случалось. Ты можешь придумать что-нибудь абсолютно невероятное, но окажется, что такое уже случалось, и кое-что похлеще тоже.

Люди, проходившие мимо могилы, смотрели на них: двое мужчин на каменной скамье под деревом. Один много моложе. В то время как другие давно уже пьянствовали в кафе, они все еще печалились об умершем друге. Делились воспоминаниями: а помнишь, как в тот раз он… Проходя мимо, они робко замолкали.

— Тебе легко говорить, — сказал Антон. — Ты не думал ни о чем другом, только о таких вещах, и, по-моему, все еще продолжаешь о них думать. Но мы-то сидели дома, за столом, мы читали и вдруг услышали выстрелы.

— Я и тогда сразу подумал об этом.

— Конечно, но ты-то был членом группы боевиков. А мой отец был секретарем суда, который никогда ничего не делал — только записывал то, что делали другие. У нас, кстати, и времени для этого не хватило бы. Хотя… — сказал он, поглядев вверх, сквозь листья, — сперва мы вроде как поссорились…

Воспоминание было таким ярким: вдруг он увидел неясное движение в глубокой тьме коридора, крик, ему показалось, что Петер упал в ветви; что-то с ключом… Это исчезло, как исчезает обрывок сна, вспомнившегося среди дня.

Его отвлек Такес, проведший каблуком четыре борозды в гравии — так глубоко, что обнажилась земля.

— Слушай, — сказал он. — Там ведь стояло четыре дома, правда?

— Да.

— И вы жили во втором слева.

— Смотри-ка, как ты точно запомнил.

— После я разыскал это место. Герои всегда возвращаются туда, где совершали свои подвиги, — это общеизвестно. Хотя… вполне могло бы случиться, что я — единственный, кто это делает. По крайней мере что касается вашей набережной. Хорошо. Я знаю только, что он лежал перед вашим домом. Около каких соседей он лежал сначала — около этих или около этих?

— Около этих, — сказал Антон и показал ботинком на второй дом справа.

Такес моргнул и посмотрел на полоски.

— Извини, но тогда еще один вопрос. Почему же этот моряк положил его около вас, а не здесь, около других соседей?

Антон тоже посмотрел на полоски.

— Не знаю. Никогда не думал об этом.

— Должны были быть причины. Он вас не любил?

— Насколько я знаю, ничего такого не было. Я ходил к ним. Они не любили скорее других соседей, которые всех игнорировали.

— И ты никогда не пробовал узнать, почему? — спросил Такес и посмотрел на него удивленно. — Тебе это абсолютно безразлично?

— Безразлично, безразлично… Я же сказал — ни к чему снова копаться в этом. Что случилось — то случилось, с этим покончено. Тут ничего нельзя ни изменить, ни понять. Была война, полный бардак, моя семья погибла, а мне повезло — я остался жив, меня взяли к себе дядя с тетей, и у меня все в порядке. Ты правильно застрелил ту сволочь, да, но об этом я не хочу больше говорить; тебе осталось только убедить его сына в том, что все было правильно, а я в этом не нуждаюсь. И зачем тебе еще что-то выяснять? Это невозможно, да и какая от этого польза? Это история, древняя история. Сколько раз с тех пор все это повторялось? Может быть, и сейчас, пока мы тут сидим и разговариваем, где-то в мире происходит то же самое. Ты можешь дать руку на отсечение, что в этот самый момент нигде в мире ничей дом не поджигают огнеметами? Во Вьетнаме, например? О чем ты говоришь? Когда ты позвал меня с собой, я думал: сейчас начнется душеспасительная беседа. Но все оказалось совсем не так или, по крайней мере, не совсем так. Ты завяз в этом гораздо сильнее, чем я. По-моему, ты никак не можешь распроститься с войной, но время-то идет. А может быть, ты жалеешь о том, что сделал?

Он проговорил все это быстро, но спокойно, смутно чувствуя в то же время, что должен себя контролировать, чтобы нечаянно не сделать другому больно.

— Если будет нужно, я завтра снова сделаю это, — не колеблясь ни секунды, ответил Такес. — И, может быть, завтра это действительно понадобится. Я истребил целый взвод этой сволочи, и очень рад. Но та акция около вашего дома на набережной… там было кое-что еще. Там кое-что случилось. — Он оперся руками о край скамьи и уселся поудобнее. — Можно сказать, что теперь, задним числом, мне хотелось бы, чтобы это сорвалось.