Матти Фридман - Кодекс Алеппо

К 1960 году, когда процесс длился уже два года, оба алеппских раввина, отославших книгу с торговцем сырами, уже бежали в Израиль. И первого марта вместе выступили свидетелями в суде. Когда читаешь старые протоколы, их гнев почти физически ощутим.

– Мы вручили нечто человеку, который злоупотребил нашим доверием! – говорит суду Моше Тавил. – Мы убеждены, что «Корона Торы» принадлежит алеппской общине и иначе быть не может. – И добавляет: – Если бы рабби Даяна не было в Израиле, мы бы ни в коем случае не отослали туда «Корону».

– Мы отдали «Корону» господину Фахаму, чтобы он ее передал Исааку Даяну, – свидетельствует второй раввин, Салим Заафрани. – Мы вовсе не просили его отдать это кому-то другому, и он не получал на это разрешения. Нам компромиссы не нужны. Я желаю, чтобы «Корону» вернули алеппской общине.

Как неизменно утверждали алеппские евреи, идея о том, что два раввина по собственной воле вручили «Корону» каким-то чужакам или же позволили члену их общины отдать ее кому-то по собственному выбору, – такая идея просто абсурдна. Алеппские раввины решили, что «Корону» больше нельзя оставлять в их городе, но они и в мыслях не имели выпускать ее из общины.

– Мы боролись за ее сохранность до последней капли крови, – сказал в суде Заафрани. – Она – собственность алеппской общины, а не Государства Израиль.

Через много лет после того, как «Корона» оказалась в Израиле, ее новые хранители официально добавили к манускрипту один листок. На нем каллиграфическим шрифтом на иврите написан следующий текст:

Эта «Корона Торы» была вручена главным раввином города Алеппо рабби Моше Тавилом и судьей рабби Шломо Заафрани господину Мордехаю Бен Эзра Ха-Коэн Фахаму в 5718 году с тем, чтобы он перевез ее в святой город Иерусалим.

Господин Фахам удостоился такой привилегии, когда согласился, рискуя жизнью, спасти «Корону» и привезти ее в Иерусалим, где передал многоуважаемому президенту, господину Ицхаку Бен-Цви.

Такова простенькая история, которую я узнал в самом начале своего расследования. Та история, которая известна мне сейчас, сильно от нее отличается.

Когда Фахам пересек границу и вместе с «Короной» оказался в Турции, там его уже поджидали израильские агенты. Одним из них был Сило, руководивший перевалочным пунктом в Александретте, а вторым – Пессель. Согласно рассказу Фахама, осенью 1957 года он провел с Песселем в Стамбуле несколько часов, и при встрече разговор шел о «Короне». Точного содержания этого разговора мы не знаем; когда я повстречался с сыном Песселя, тот сказал, что его покойный отец почти никогда не рассказывал ему про свою работу и никаких письменных воспоминаний не оставил. Тем не менее мы доподлинно знаем, что раввины всего за несколько недель до этого велели Фахаму передать книгу в Израиле рабби Даяну, а 7 октября израильский агент написал в Иерусалим, спрашивая, какие указания ему следует дать Фахаму по поводу «Короны», то есть он полагал, что хозяевами манускрипта уже были израильтяне. А потому напрашивается вывод, что во время встречи в Стамбуле или примерно в это время израильский агент убедил курьера – уговорами ли, подкупом или угрозами – предать алеппских раввинов и отдать книгу израильтянам.

Нетрудно представить, как это было сделано. Израиль был беден, не хватало жилья и работы, а правительство могло облегчить жизнь иммигранта и его семьи. Как показывает счет от таможни, полученный Фахамом в порту Хайфы, государство могло и, напротив, сделать эту жизнь еще тяжелее. Но торговец оказал стране огромную услугу: пятьдесят лет спустя директор президентской канцелярии Давид Бартов сказал мне, что Фахам заслужил благодарность государства за то, что привез сюда «величайшую культурную ценность» и отдал ее правительству, сделав достоянием еврейского народа, а не какой-то отдельной общины. Возможно, Фахам сам согласился с тем, что израильтяне правы. А может быть, он понял, что «Корона» превратит его из ничтожного иммигранта, прибывшего в Израиль среди тысяч других, в человека значительного, поскольку в его руках оказалось нечто нужное влиятельным людям, которые могут быть ему полезны.

Имеются письменные доказательства того, что новые могущественные друзья и правда пытались ему помочь. В Государственном архиве сохранилась записка от октября 1958 года, в которой супруга президента Рахель Янаит Бен-Цви обращается к правительственному чиновнику по поводу «одного важного дела». Она просит помочь Фахаму найти квартиру в одном из предместий Тель-Авива. «Президент и господин Шрагай с ним знакомы, и оба сказали мне, что он заслужил особого отношения со стороны Вашего отдела», – пишет она. В более позднем письме самого президента к Фахаму говорится о том, какие усилия он предпринял, чтобы предоставить ему жилье. Фахам, проживший в Израиле чуть больше двух лет, всегда утверждал, что он у государства ничего не просил и ничего от него не получил. И правда, за исключением отмены таможенной пошлины по распоряжению Шрагая (исключением весьма существенным) я ничего в архивах не нашел. Фахам, умерший в 1982 году, не оставил никаких намеков на свои мотивы. Совсем наоборот, всю оставшуюся жизнь он утверждал, что поступил именно так, как ему было сказано.