Мати Унт - Прощай, рыжий кот

Но у тети Иды был хороший слух.

— Ты… — начала она дрожащим голосом, — ты еще придешь ко мне когда-нибудь… Слышишь? Ты говоришь мне при прощании такие слова… Аарне… — Она заговорила тише. — Ты — невоспитанный щенок. Ты вообще не человек, ты понимаешь это?

Старая женщина неподвижно сидела на краю дивана и безжизненным голосом говорила бессмысленные фразы. Говорила ли она мальчикам или же самой себе?

— Аарне, ты страшный обманщик… Никогда еще никто меня так не обманывал…

Аарне закрыл чемодан.

— Как мы их дотащим? — спросил Индрек.

— Как-нибудь.

Вот и все… Аарне выпрямился. Он думал, что сказать на прощанье. В восемнадцать лет он немного любил театральность… К счастью, он не нашел слов.

Поднялась и тетя Ида. Она выглядела совсем больной, тяжело дышала. Но у нее были свои слова:

— Аарне, мне жаль лишь одного… Это значит, я рада, что этого не видит твой отец. Это убило бы его. Твой отец спросил бы: «Кто сделал из моего сына нахала, хулигана? Кто?» Да, так бы он и спросил. Я спрашиваю то же самое. Скажи, кто тебя сделал таким? Кто?

— Ты, — ответил Аарне.

Тетя Ида беспомощно заморгала. Кровь отлила от ее лица. Она как будто хотела что-то сказать, но не смогла. Аарне шагнул в ее сторону. Тетя шарила руками вокруг себя, как будто ища куда бы сесть. А стула не было. Раньше, чем кто-нибудь успел пошевелиться, тетя Ида упала.

Аарне еще раз перечитал второй пункт двадцать третьего билета. Завтра первый экзамен — физика. Дни пролетели быстро, как во сне. Месяц, целый месяц. Сейчас уже конец мая, за окном шумит молодая листва, и вечером долго светло.

Аарне думал об экзаменах без особого страха. Почти каждый день они с Индреком занимались… и все было не так уж страшно!

Вчера на консультации к Аарне подошла Линда и сказала:

— Аарне, тетя Ида вернулась из больницы и хочет тебя видеть.

Аарне ничего не ответил. Он не мог ничего ответить. Был ли он виноват в том, что тетя Ида получила инфаркт? Конечно, был. Может быть, нужно было иначе вести себя? Но как… В восемнадцать лет так трудно решить, что именно следовало делать, чтобы тетя Ида не получила инфаркта.

Он сложил книги. К физике он больше не притронется. Завтрашний день покажет…

Он вышел. Солнце грело совсем по-летнему. Улицы будто вымерли в полуденной жаре. В тени, высунув языки, лежали собаки. Девушка в купальнике полола грядки. Аарне не любил летний город. Он скучал по запаху свежего сена, по белым ночам, когда в тумане монотонно свиристит коростель, ему хотелось послушать летним вечером далекую песню.

Он уже не думал о смысле жизни и прочих абстрактных вещах. Если уж тебе дана жизнь, то нужно жить — со смыслом или без него. И ведь нельзя же все время думать о смысле жизни. Смысл приходит, когда ты работаешь. Без работы могут быть только поиски. Лишь умирая, замечаешь, что всю жизнь ты чего-то искал и ничего не нашел. Может быть, ты этого даже не поймешь. Об этом знают другие, но они промолчат, потому что о мертвом не принято говорить плохо.

Он боялся встречи с Майей. Странно, то, что началось туманной декабрьской ночью, еще не кончилось. Как-то он получил от Майи письмо. Он узнал, что Майя все-таки собирается в художественное училище. Аарне обрадовался. Это известие немного приглушило накопившееся чувство стыда и бессилия. Аарне подумал, что он, может быть, все-таки сделал что-то хорошее для этого человека. И он сделал бы еще больше, если бы любил. Но любви нет, а притворяться Аарне не умеет. «Ты не смог втоптать меня в грязь», — писала Майя. Как могла она быть такой несправедливой? Или все влюбленные женщины таковы? «Я обязательно буду счастливой, — закончила Майя, — назло тебе я буду счастливой». — «Она права, — думал Аарне. — У нее будет все — дом, тепло, уют». И тут же подумал, какой он по сравнению с Майей бездомный. Ему пришлось крепко сжать кулаки и приказать самому себе:

— Прочь сентиментальность!

Вечером он отправился на тихую улицу. На щебенчатой мостовой играли дети. Шелестели листья. Так же волнующе они шелестят в белые ночи.

Он нажал на кнопку звонка. Дверь открыла Линда. Она сказала, что тетя в своей комнате. На пороге в лицо ударил острый запах лекарств. Камфара, йод и еще что-то. В комнате было сумрачно, Аарне нерешительно остановился в дверях.

— А, — сказал кто-то, — проходи…

В углу он заметил лежащую тетю Иду. Аарне сел в кресло.

— Ну… как живешь?

— Хорошо, — ответил Аарне.

— Экзамены уже были?