Мати Унт - Прощай, рыжий кот

Он сжал руку Эды.

— Давай уйдем.

— Аарне…

— Пожалуйста, или я сойду с ума.

Они пошли к двери. В коридоре стоял Тийт. Когда они проходили мимо него, он проворчал:

— Счастливого пути вам…

Улица была пустынна. Теплый ветер раскачивал ветви деревьев. На каком-то углу Аарне остановился. Он старался не думать. Большие карие глаза. Эда. Все вернулось. Пярну, весна, ночной поход за яблоками — все, все.

— Я люблю тебя, Эда.

Сказав это, он почувствовал, что внутри у него похолодело.

— Я это знаю, Аарне. Все время.

— Я тебя всегда любил, Эда.

Девушка долго молчала. Слабый ветерок шелестел листьями.

— Нет, Аарне. Меня нельзя любить. Тебе нельзя, — сказала Эда.

— Эда…

— Добрый вечер, — сказал кто-то, и у самого тротуара остановился велосипед.

— Андо. Ты откуда?

— Просто так. Мне там все опротивело. Взял дома велосипед, чтобы проветриться.

«Он сделал это специально», — подумал Аарне.

— Идем назад, Аарне, — прошептала вдруг Эда.

Андо вскочил на велосипед.

— Я еще съезжу к школе. Пока!

Он исчез в темноте. Аарне задумался: уж не показалось ли ему все? Или это был какой-то deus ex machina?

— Пойдем обратно.

— Почему?

Аарне остановился перед Эдой, закрывая дорогу.

— Скажи. Почему?

Эда тяжело дышала.

— Почему? Знаешь почему? Потому что ты… меня любишь. Ты так сказал…

Они стояли и глядели друг на друга. Где-то во дворе замяукали и завыли коты. Отвратительные голоса заполнили всю улицу; казалось, что в городе живут одни коты.

— Ладно, пошли… — сказал Аарне.

Всю дорогу они молчали. Наконец показались огни школы. Еще немного, и они дошли до старой липы, стоявшей у ограды.

Внезапно Аарне сказал:

— Эда, извини меня, я глуп…

— Я тоже.

— Позволь, я поцелую тебя…

— Нет, Аарне…

— Эда, слышишь…

Он схватил ее за плечи. Эда почти не сопротивлялась. Ее губы коснулись щеки, затем Аарне ощутил их у своих губ. Губы у Эды потрескались, должно быть от весеннего ветра и солнца, и Аарне боялся сделать ей больно. Потому этот поцелуй был очень осторожным и нежным.

Эда пошла наверх. Аарне остался в вестибюле. Кто-то вышел из раздевалки. Тийт. Аарне, чувствуя какое-то смущение, не решился взглянуть на него. Они были вдвоем в вестибюле. Тийт подошел ближе и остановился перед Аарне.

— Ну? — спросил он.

— Что, ну?

— Как было?

— Не твое дело.

Тийт засунул руки в карманы и отвернулся. Пройдясь из угла в угол, он вплотную подошел к Аарне.

— Знаешь, ты эти штуки оставь…

— Ты тоже…

— Что?

— И тебе, милый друг, пора бы прекратить…

Тийт подошел еще ближе.

— Ну?

Аарне с силой толкнул его в грудь. Тийт покачнулся.

— Хватит… Слышишь… донжуан…

Тийт сжал кулаки. Но на втором этаже послышались голоса, и Тийт отступил. Он молча пошел вверх по лестнице. Помедлив, Аарне пошел за ним.

У других настроение достигло высшей точки. Аарне заметил, что Эда уже танцует с Тийтом. Ему хотелось плюнуть. Все казалось бессмысленным. Он готов был расхохотаться.

Откуда-то появился Андо. Со скучающим видом он топтался около стола.

— Иди сюда…

Андо подчеркнуто медленно обошел вокруг стола.

— Спасибо!

— За что?

— Сам знаешь…

Андо положил себе винегрета.

— Пошли играть, — сказал Аарне.

— Неохота…

— Идем…

Они пошли. Они пели и смеялись. Вместе было хорошо.

Когда он встретился с Эдой, его опять охватило какое-то непонятное чувство. Это не вызвало отчаяния, а только тихую грусть. Со временем все пройдет!

И снова потекли дни.

К Аарне вернулась уверенность. Он занимался, отношения с Корнелем наладились, в школьной газете он опубликовал статью о Рабиндранате Тагоре. Он знал, что больше не любит Майю.

А Майя любила по-прежнему и из-за этого собиралась поступать в художественное училище.

Корнеля тревожили предстоящие экзамены, но он не показывал этого.

Индрек писал роман об Аарне и считал, как и читатели этих строк, что он окончится happy end’oм. Зачем выискивать лишние конфликты? И к чему огорчаться больше, чем нужно?

Они шли вдоль железнодорожной насыпи. Поля были окрашены свежей зеленью. Время от времени мимо проносились товарные поезда.

— Ты изменился, — сказала Майя.

— Это хорошо или плохо?

— Не знаю… Ты не такой, как зимою…

Желтая прошлогодняя трава шелестела на легком ветру. Майя проводила ладонями по каким-то стебелькам.

«Я не верю в то, что разлюбил ее, — думал Аарне. — Я привык к ней… Но когда я смотрю на нее, я ощущаю полное безразличие».