Мати Унт - Прощай, рыжий кот

— Я плохой, — сказал он громко.

— Нет… — прошептала Майя. — Нет.

— Скажи, я тебе что-нибудь дал?

— Дал. Много. Очень много.

«Я не могу ничему поверить, — думал Аарне. — В каждом слове мне чудится фальшь. Как я ненавижу фальшь. Как ненавижу!»

Рельсы блестели на солнце, сходясь у горизонта. Медленно наступал вечер.

— Что я тебе дал, скажи?

— Все. Смысл жизни.

— И это все?

Майя молчала.

«Она идет в художественное училище только для меня. Она думает моими мыслями, она пытается увидеть мир моими глазами… И все это она делает искренне. Как это глупо!.. Я ничто, а она мне подражает».

Он спрыгнул с насыпи. Майя с удивлением посмотрела на него.

— Я не могу тебе помочь, — сказал Аарне.

— Что?

— Я обещал воспитывать тебя, помогать. Я не умею!

— Умеешь.

— Нет. Я чувствую. Я переоценил себя.

Аарне нарвал у дороги пучок заячьей капусты. Вскоре железную дорогу пересекло шоссе.

— Что это? — спросила Майя очень серьезно и попыталась улыбнуться.

— Шоссе.

— Где Тарту?

— Там же указатель.

Аарне подошел и прочитал: «Тарту 15 км».

Черная лента асфальта протянулась в сторону заката. Гулко звучали их шаги. Майя набрала где-то большой букет цветов.

— Ты любишь цветы? — спросил Аарне, лишь бы что-то сказать.

— Не всегда. Но сегодня люблю.

У Аарне запершило в горле, и он, отвернувшись, посмотрел на поля, над которыми уже поднимался легкий туман.

Майя долго шла молча, ее лицо оставалось неподвижным.

Наконец, не поднимая головы, она спросила:

— Скажи, ты любишь меня?

Аарне помолчал.

— Майя…

— Скажи, любишь?

— Да, — пробурчал он и рассердился на себя. — Веришь? — спросил он, обнимая Майю за плечи. Цветы упали на асфальт. Он хотел подобрать их, но Майя сказала равнодушно:

— Оставь. Я не суеверна. Пошли дальше.

У машин засветились фары. На указателе стояло: «Тарту 9 км». Они шли молча.

Начал Аарне:

— Майя, мы очень глупы и…

Девушка остановилась и неожиданно побежала назад. Аарне позвал ее, но она не услышала. Он медленно пошел за нею и, наконец, не выдержав, тоже побежал. И увидел, что Майя подбирает рассыпавшиеся цветы. «Все-таки она восприняла это как символ», — подумал Аарне и услышал за спиною рев машин. Со стороны города приближалась автоколонна. Первая машина, не сбавляя скорости, пронзительно засигналила. Майя не обратила на нее никакого внимания.

— Майя! Отойди! — закричал Аарне. Он побежал. — Перестань! Слышишь?!

Майя не поднимала головы. Машина приближалась. «Смерть», — мелькнуло в голове. Аарне с силой толкнул Майю, она упала в канаву. Машина промчалась мимо. Аарне обдало ветром и запахом бензина. Вторая машина. Третья. Четвертая. Опять все стихло. Майя медленно поднялась и оправила платье. Ее волосы растрепались.

— Зачем ты это сделала! — закричал Аарне. И только сейчас понял, почему убежала девушка.

«Тарту 3 км». Ночь. Тишина.

— Я все понимаю, — говорила девушка. — Почему ты сразу не сказал? Зачем ты врал?

Аарне молчал.

— Зачем ты врал целый год?

— Ты не смеешь так говорить. Я не врал. Как я мог сказать тебе то, чего я не знал сам?

Майя не слушала.

— Ты у меня все отнимаешь. — Она всхлипнула. — Я не верю больше людям. Я ничему больше не верю.

— Перестань!

— У меня больше ничего не осталось. Совсем ничего.

— А искусство? — спросил Аарне.

Майя ничего не ответила. Лишь у самого города она прошептала:

— Я не пойду в художественное училище.

— Что же, значит, ты обманывала. В искусстве нельзя обманывать. Я думаю, что искусство надо любить так же, как человека, лишь тогда это будет настоящее искусство…

Ты идешь в одну сторону, я иду в другую, и мы ни разу не оглянемся. Ночь растекается между домами, над вокзалом поднимается белое облако пара. Подъезжает автобус, я вхожу, и кондуктор протягивает билет.

Аарне добрался до дома часов в одиннадцать. Тетя Ида еще не легла. Аарне закрыл дверь и прислонился к стене. Он пытался вспомнить, как уходила Майя, и не мог. Все расплывалось, как серый студень. Он пошел в кухню. Из окна падал тусклый свет, и он не стал включать электричество. Ощупью нашел кружку и подошел к ведру. Но тут случилось неожиданное. В темной кухне что-то загремело, забулькала вода. Это продолжалось пару секунд, затем все смолкло, только где-то что-то журчало… Аарне не мог пошевелиться. Когда он, наконец, пошел зажечь свет, то почувствовал, что промокли носки.

Вспыхнул свет, и он увидел, что с табуретки свалилось ведро, на полу растекается вода, в ней плавают упавшие с веревки чулки.