Владимир Глянц - «Дыхание Чейн-Стокса» и другие рассказы

Конечно, со стороны шефа это была пощечина строю. Налицо было целое предприятие, а по документам – так себе, разрозненные одиночки. Но строй почему-то терпел эту наглую очевидность. Почему?..

Да, был же еще один человек – рамщик, который вязал багеты. При советской власти ликам наших владык в особенности требовалось благородное обрамление. Без него-то, пожалуй, и взглянуть было бы не на что. Этого человека звали Иван Натанович. Он приходился мне ровесником и имел богатый жизненный опыт. Попросту говоря – сидел. В каком-то там прошлом, когда он был директором вагона-ресторана, его взяли с поличным ревизоры. В портянке сапога нашли неположенные 1200 рублей…

Уже сегодня, в настоящее время он занимался тем, что зазывал через мегафон гостей столицы на экскурсии по Москве. В это новое дело он, видно, по уже сложившейся привычке привнес обычную для него дозу криминала. Как он говорил: «Автобус – им (то есть государству), автобус – нам…»

На вторую палубу «Яхты» он приходил, как и я, только вечером. Мы оба с ним были полукровками. Не уверен, что это роднит. Он мне нравился, так как был полной моей противоположностью. В работе он был старателен и умел, рамы вязал аккуратно.

Если кто бывал в этом районе Москвы, тот знает, что «Яхта» находится в ста метрах от Елоховской церкви. Иногда мы втроем, я, Барсук и Иван ходили туда ко всенощной. Все трое были неофитами, то есть только-только вновь входящими. Я говорил Барсуку: «Вот ты куришь анашу и ходишь в церковь», а Ивану: «Ты днем на работе воруешь, а вечером лоб крестишь усердно, и никакие противоречия тебя не мучат». Ваша вера, если она у вас вообще есть, никак не согласуется с вашей реальной жизнью.

Как интересно легла карта! Один потом все искал и таки нашел себя в качестве Учителя, другой возмечтал о куда большем – не в порядочные люди попасть, а сразу – в святые.

«Я возненавижу всякого, кто меня разгадает», – говорил Иван Натанович. Не уверен, что разгадал его, но возненавидеть он меня успел…

Однажды Акс приехал в «Яхту» до того красивый, что пришлось напрячься и вспомнить, что сегодня у него день рождения. Он был одет в охристо-желтый вельветовый костюм-тройку и свежую рубашку с галстуком. От бороды приятно разило импортным парфюмом. С ним приехал некто в темной одежде.

– Знакомьтесь, – хозяйски поводил Акс рукою, – знакомьтесь, отец Валерий! Душечка (рыжей помощнице), организуй мужиков, в машине – центнер клубники и столько же черешни, и потом пусть прихватят в багажнике сколько там есть шампанского!

Запахло праздником. Все сквозняки несли эту весть, мешая сказочные ароматы клубники с запахами угарного кунжутного масла и женских духов и всей и всяческой молодости и свежести. Не знаю, как другим, а мне, непьющему, было уже хорошо. Надо сказать, что Акс вообще был специалистом по праздникам, он это умел. Он сам был, если захочет, праздником.

– Отец Валерий, – продолжал знакомить Юрок ребят со своим необычным гостем, – а напротив вас, батюшка, замечательный художник Владимир Жирнов. Отец Валерий – и Тимофей Николаевич по кличке Барсук. Эдуард Анатольевич и отец Валерий. Юрий Леонидович и отец. Елена Анатольевна – отец Валерий. А это… Это особый экземпляр. Двадцать лет кромешной пьянки, зато теперь – полное воздержание.

Я не сразу понял, что речь обо мне, а когда понял, чуть не дал ему в морду. Особенно хотелось порвать его гнусную, как бы русскую, как бы православную бороду.

– Вот оно что, – провещался наконец отец Валерий, вчитываясь в мое лицо в надежде вычитать в нем, что мне приятно будет услышать. Или, если не приятно, то терпимо. – Так это ничего, Юр. Ведь пьянство смиряет… Правда, Владимир?

Удивительное дело, когда он это сказал, у меня еще все внутри кипело, но как только сказал – сразу стало тише. «Так вот это и есть действие благодати?» – подумал я. Да, это было оно. Потому что кабы не оно, так я бы лет десять негодовал. А тут вдруг вся эта гонка мелко самолюбивых мыслей, словно ножницами перерезанная, вмиг прекратилась.

Дальше начались тосты и здравицы. Иван подначил меня:

– Ты что, не хочешь выстрелить? Это твой шанс. Скажи шефу приятное.

Я сказал так:

– За победу юр-реализма!

Потом съел одну клубнику и две черешни. Косточки еще долго обгладывал.

А дальше – дело обычное, встал и пошел на выход. В дверях он нагнал меня и, протянув корзинку с клубникой, сказал:

– Передай моему крестнику и жене. Не обижайся.