Стивен Роули - Лили и осьминог

Я рассказываю эту историю Лили, она смеется и говорит:

– Это мой самый любимый День благодарения.

– И твой самый нелюбимый следующий день после Дня благодарения.

Поразмыслив, Лили уныло отзывается: «М-да…». С тех пор я пускаю кости на бульон.

В статье «Жарим гиганта» рекомендуется готовить птицу грудкой вниз в течение одного часа при 425 градусах Фаренгейта, чтобы подрумянить кожицу и чтобы мясной сок не вытекал, а потом убавить температуру до 325 градусов, перевернуть птицу грудкой вверх и держать в духовке, пока термометр для мяса не покажет 165 градуса. Общее время приготовления – четыре-пять часов.

В этот и без того теплый летний день духовка исходит жаром, и мы с Лили забегаем на кухню лишь время от времени, чтобы полить наш будущий ужин подливкой. Других традиционных для Дня благодарения занятий не предвидится, поэтому я включаю фильм «Домой на праздники» с Холли Хантер в главной роли. Примерно на середине фильма пора начинать чистить овощи. Я оставляю Лили смотреть кино, а сам продолжаю готовить ужин.

Трент приезжает к пяти.

– Ух ты, как у вас здорово пахнет! А тыквенный хлеб приготовил?

– Нет, – раздраженно отзываюсь я. Из-за возни с индейкой, начинкой, картошкой, кабачками, подливкой и стручковой фасолью мне просто не хватило времени на тыквенный хлеб.

– Какой же День благодарения без тыквенного хлеба? – Трент дуется.

– Это вообще никакой не День благодарения.

Трент заглядывает в кастрюлю с пюре и сует в него палец. Загребает пальцем пюре, слизывает его и заявляет, что сливочного масла маловато.

– Отчего такой привкус?

– У картошки?

Он кивает.

– От мускатного ореха.

Это мой тайный ингредиент.

Трент лезет в холодильник и открывает себе банку пива.

– Можно мне взглянуть на осьминога?

– Лили в гостиной. Только… – я удерживаю Трента за локоть, –..давай сегодня больше не вспоминать о нем.

Я иду за Трентом, потому что он мой лучший друг, и я знаю: его реакция скажет мне все, что я должен знать. Он не станет молоть чушь и ходить вокруг да около, он скажет все как есть. Лили спит осьминогом вверх, он как раз на виду.

– Господи… – реакция Трента подтверждает то, что мне уже известно: это не шутки, а охренеть как серьезно. – Ты уже решил, что будешь делать?

– Я решил не говорить об этом в День благодарения.

Когда приходит время садиться за стол, я достаю три шляпы, которые купил на распродаже старых костюмов с киностудии. Для Трента и для меня – две высоких шляпы, как у английских колонистов, каждая со стильной пряжкой, и завязывающийся под подбородком капор, как у колонисток, – для Лили. (Понятия не имею, из какого они фильма). Трент упрямится, не хочет надевать шляпу, но я заявляю тоном, не допускающим возражений:

– Надевай.

Когда я собираюсь надеть на Лили капор, осьминог, который весь день с подозрительным видом наблюдал за нашей суетой, спрашивает:

– Ты чего? А вдруг мне понравится индейка. Или эта ваша тофундейка, – и он закатывает тот глаз, который виден мне.

– А тебя, увы, не приглашали, – я нахлобучиваю капор на Лили, пряча под ним осьминога. В кои-то веки она не сопротивляется попыткам что-нибудь надеть на нее. Я сажаю ее на отдельный стул с подушкой, откуда ей удобно обозревать весь стол. – Для начала скажем, за что мы благодарны, а я пока разрежу индейку.

– ТОФУНДЕЙКУ! – Лили неправа, поправляя меня.

Индейка выглядит так замечательно, что мне почти жаль резать ее: золотистая, хрустящая, сочная, аппетитная. Автор статьи «Жарим гиганта» знал, что писал. Но как только я делаю первый разрез, чтобы отделить ножку, запах, распространившийся по комнате, вызывает такие острые муки голода, что я вспоминаю: я же весь день не ел. И еле сдерживаюсь, чтобы не впиться в ножку зубами.

Трент начинает первым. Несмотря на отсутствие тыквенного хлеба и нежелание надевать шляпу, он уже проникся духом нашего праздника.

– Я благодарен за Мэтта и Уизи, – объявляет он, называя первыми своего бойфренда и бульдожку. – И конечно, благодарен за хороших друзей, – он поднимает бокал, глядя на нас с Лили. – А еще – за вкусную еду, дальнейший успех и взаимовыручку. И за «Далласских ковбоев».

Меня вдруг осеняет, чего недостает на нашем импровизированном празднике: шума футбольных трансляций и шествий.

– А ты что скажешь, Лили?

Я! БЛАГОДАРНА! ЗА! ТОФУНДЕЙКУ!

– А еще? – спрашиваю я.

ЭТО! ВСЕ! ТОФУНДЕЙКУ! МНЕ!

Она облизывается.

– Ладно, теперь я, – я кладу несколько ломтей индейки на тарелку Лили, потом на тарелку Трента и мою. – Я тоже благодарен за друзей и тофундейку. За сандвичи с остатками тофундейки и за День благодарения в июне. Благодарен за мою семью. Моя сестра Мередит звонила сообщить, что я снова буду дядей, а я обожаю быть дядей.