Борис Мышлявцев - Осьминог. Неонуарная киноповесть

…Корабли приходят – а потом снова уходят. Им нет дела до хаотично-скучной жизни небрежно раскинутого по оплывшим краям прибрежных сопок Города. Заезжий матрос может, конечно, мимоходом прикоснуться к этой жизни, напившись водки с томатным соком в угрюмом баре вроде «Морской Звезды» или даже в стерильно-безжизненных «Одноклассниках». Ближе к утру, потирая распухший от чьего-то удара нос, он выйдет на блестящую влажным асфальтом площадку у бара, попытается вызвать такси, а потом плюнет и, неразборчиво матерясь, побредет в сторону моря.

Мимо пронесется, грохоча музыкой, полная хохочущих девушек японская тачка – и снова все стихнет. А матрос поймет вдруг, что потерял где-то свои кроссовки – и сейчас шлепает по лужам в одних носках. Он остановится. Вспомнит, что до «Морской звезды» в «Одноклассниках» познакомился с какой-то татуированной девушкой, а потом они пошли к ней в замкнутую многоугольником пятиэтажку из серого силикатного кирпича. Да, вот там-то он и разулся. Но где эта татуированная девушка? Где этот дом? А черт их знает! Матрос покачает головой и побредет дальше – вниз, к мерцающим в тяжелом тумане огонькам порта. Чужеземный муравей, на пару ночей одурманенный феромонами незнакомого муравейника.

Роман курил вторую сигарету подряд. Мелкий дождь покрывал высунутую в окошко руку бисеринками воды, но сигарета не гасла. Он сидел на пассажирском месте, а за рулем была его любовница Лена – тоненькая, провинциально-эффектная блондинка лет тридцати. Большие, как бы удивленные серые глаза, чуть припухшие губы, покрытые ярким лаком длинные ногти. Роман щелчком отбросил сигарету в дальнюю лужу и провел рукой по ежику немного поседевших волос.

Чуть поодаль от их машины высилась огромная скульптура. Бетонная женщина с несколько изможденным лицом напряженно всматривалась в океанскую даль. На согнутой правой руке женщины сидел каменный малыш, левая рука – бессильно повисла. Вокруг ее массивной головы бесцельно кружилось несколько молчаливых ворон.

Лена щелкнула по рулю обломанным красным ногтем и спросила:

– Хочешь повести машину?

Роман отрицательно покачал головой.

– Нет. Я же объяснял тебе – больше не могу. И вообще: я дал себе зарок – никогда за руль не садиться.

– Ты вроде и с алкоголем собирался завязывать, – усмехнулась Лена.

– А я итак почти завязал, – довольно убедительно сказал Роман и пошарил рукой в бардачке.

Он извлек оттуда початую, зеленоватого стекла бутылку виски и философски заметил:

– Вот почему виски, купленный в Японии – хороший, а такой же, но купленный у нас – полная херня?

Роман поболтал виски, сделал небольшой глоток, медленно закрутил крышку, поставил бутылку между коленей.

– Не передумал увольняться? – спросила Лена.

– Нет. Я уже давно хотел. С самого момента трудоустройства.

– У тебя просто кризис. Это пройдет, – сказала Лена, немного наклоняясь к нему. – А работа ведь хорошая. Платят стабильно – и для общества полезная.

Узкой рукой она погладила его колено.

Роман глотнул виски и сказал:

– Мне как-то разонравилось изучать людей. А тем более – изучать их трупы. И причины, по которым люди становятся трупами раньше запланированного природой срока.

– А кого ты хотел бы изучать? – поинтересовалась Лена.

Роман посмотрел на нее удивленно:

– Как кого? Да вот хоть дельфинов. Или осьминогов. Я же до армии три курса на океанологии отучился.

– И кто же нынче оплачивает изучение осьминогов? Торговцы с Морского рынка? – насмешливо поинтересовалась Лена.

– Осьминогов изучают очень активно. Это ведь самые умные из беспозвоночных, – назидательно сказал Роман. – По интеллекту они сравнимы с кошкой или собакой. А в чем-то они даже и поумнее будут. У них есть самосознание. Они способны ставить себе долговременные цели и достигать их. Но при этом их разум совсем иной, чем у нас. Или чем у собак. У них абсолютно нет никаких эмоций в отношении своих собратьев. Ни-ка-ких. Вон, стоит каменная женщина, смотрит на океан, ждет своего мужа из рейса. А осьминожиха не стала бы так стоять, потому что ей было бы все равно.

Лена удивленно приподняла аккуратно подведенные брови:

– Никаких эмоций? Но ведь даже собака любит своих щенят… Или своего хозяина.

– Осьминожиха к своим детишкам равнодушна. Если бы ей волю дали – она бы их просто съела.