Стивен Роули - Лили и осьминог

Пока я говорю, на лагуну снова обрушивается дождь, и шум капель по воде напоминает приглушенный барабанный бой. Я делаю паузу, вынимаю изжеванную соломинку из своего бокала и меняю ее на другую, из пустого. Даже не знаю, чей этот пустой бокал, ну и ладно.

– Не знаю, почему я вдруг об этом вспомнил.

Но на самом деле знаю. И снова ненавижу себя, как тем вечером. Живым существам, если они не морские желуди и не растения (впрочем, строго говоря, растения тоже поворачивают листья к солнцу), необходимо двигаться. А под моим присмотром Лили не сумела сохранить доставшуюся ей от рождения способность передвигаться самостоятельно. И хотя все получилось случайно и травмы такого рода типичны для такс – просто так уж вышло, – это все равно моя вина, как и все прочие неприятности с Лили – результат того, что я не сумел уберечь ее.

На столе, за подставкой с меню коктейлей, стоит миска со смесью всякой всячины, чтобы заедать спиртное. Я сую в нее пальцы, ковыряюсь в хрустящей мелочи, проверяя, нет ли среди нее случайно гороха с васаби.

Его там нет.

– ОХ! – Получив пинок под столом, я подскакиваю, звякают бокалы. Мередит ухмыляется от уха до уха.

Хватит плакаться.

– Ну все, берегись, – предупреждаю я Мередит.

– А я тут при чем? – она делает вид, будто ничего не понимает, но с трудом сдерживает смех.

Я хватаю за руки всех, до кого могу дотянуться, и тащу их из-за стола.

– Идем танцевать!

Дождь кончился, лодка снова поплыла по лагуне, на этот раз с нами на борту. Я размахиваю руками в воздухе, двигаясь в четком ритме под звуки оркестра, который играет «С тобой сбылись мои мечты» Холла и Оутса.

Не знаю точно, как относятся китайские родители Франклина к тому, что их сын женится на высокой белой женщине, зато уверен: по их мнению, на свадьбе вполне можно было обойтись без двух гомосексуалистов ростом шесть с половиной футов. Тем не менее они кивают, улыбаются, стараются поддерживать вежливую беседу, и поскольку судья, проводящий церемонию – тоже китаец, это обстоятельство делает происходящее значительно более сносным.

Мэрия Сан-Франциско – поразительная комбинация мрамора, амбиций и архитектурного нахальства, правительственный монумент в стиле «боз-ар», прекрасный, как собор. После того, как Мередит и Франклин получили свидетельство о браке, мы ждем в похожем на грот вестибюле, у подножия огромной лестницы, когда придет их очередь расписаться. Пол мраморный, с мозаичным рисунком из кругов и квадратов, и я в смущении вожу по ним ногой. Мередит великолепна с обнаженной спиной, в простом кремовом свадебном платье от Джей Крю. Наряд в самый раз для ее фигуры и темперамента. Я никогда не пытался представить себе, какой будет свадьба моей сестры. Она не из тех девчонок, которые вырастают, мечтая о свадьбе или играя в невесту. Но теперь, глядя на нее, ослепительную в кремовом туалете на нарядном, но не броском фоне мэрии, я думаю, что свадьба Мередит должна была пройти именно так, и никак иначе.

Когда подходит наша очередь, мы поднимаемся по роскошной мраморной лестнице: Мередит с Франклином впереди, мы с Джеффри и родителями Франклина – в торжественном молчании за ними. Я поднимаю голову, чтобы взглянуть на купол. Он считается пятым по величине в мире, на это чудо стоит посмотреть. Наверху лестницы мы останавливаемся в круглом зале перед двумя двустворчатыми дверями. За ними кабинет, где мэр Сан-Франциско Джордж Москоне и член наблюдательного совета, а также один из лидеров гей-движения Харви Милк были убиты бывшим соратником в 1978 году. Вспомнив это, я передергиваюсь. Место с мрачной, но значительной историей.

Церемония проста: Мередит и Франклин, держась за руки, в присутствии судьи обмениваются кольцами и клятвами. Я умудряюсь сочетать роли свидетеля, фотографа, родственника невесты и ее подружки. Стараюсь отщелкать как можно больше снимков, и при этом не выглядеть назойливым, ведь остальным нашим родственникам захочется взглянуть на них. Словом, я делаю все возможное, чтобы подчеркнуть, что присутствую на свадьбе, хотя мысли мои далеко, на расстоянии трехсот восьмидесяти одной мили.

Пытаясь сосредоточиться, я думаю о собаках как свидетелях. О том, как они присутствуют рядом в самые личные моменты нашей жизни, хотя нам при этом кажется, что мы одни. Они становятся свидетелями наших ссор, наших слез, наших усилий, страхов и всех наших тайных поступков, которые нам приходится скрывать от нам подобных, людей. Собаки наблюдают все это, не вынося суждений. Была, помнится, книга о том, как человек пытался научить свою собаку говорить по-человечески, чтобы она помогла ему раскрыть убийство его жены. В ней говорилось: если бы собаки могли рассказать нам все, что они видят, все пробелы в нашей жизни восполнились бы как по волшебству. Вот я и стараюсь быть свидетелем момента так, как это сделала бы собака. Как следует вобрать его в себя. В жизни остальной моей семьи эта свадьба окажется пробелом, и мне понадобится сделать все возможное, чтобы восполнить его.