Стивен Роули - Лили и осьминог

Извлекли – и что с ней было дальше ?

– Лили перенесла операцию без осложнений и благополучно вышла из наркоза.

Благополучно . Как будто наркозы, миелограммы, обнажение позвоночника, и «алю-ними-мини-ниевые» операции – обычное житейское дело.

– А она может… операция пошла успешно?

Я вдруг понимаю, что стою навытяжку, будто врач вошла к нам в гостиную. Как я вставал, я не помню, но теперь я на ногах, не знаю, на что смотреть и куда девать свободную руку. Именно этих вестей я и ждал, но почему-то я холоден, как лед, тепло водки отхлынуло от моих конечностей.

– У животных, страдающих от повреждений такого типа, максимум неврологических улучшений наблюдается в первые три месяца после операции. Некоторые улучшения вы заметите сразу же, но не отчаивайтесь, если выздоровление Лили поначалу будет медленным. Лично мой прогноз – осторожно-оптимистический.

– Осторожно-оптимистический – это…

Сверху доносится взрыв смеха, и я кидаю в потолок убийственный взгляд.

– Осторожно-оптимистический – это значит, что она поправится.

– Полностью?

– Прогноз осторожно-оптимистический.

Хватит повторять одно и то же! ОНА БУДЕТ ХОДИТЬ ?!

– Нам понадобится подержать ее у себя ближайшие семьдесят два часа, чтобы последить за первым этапом выздоровления и выяснить, нет ли признаков осложнений. Завтра мы закрываемся на Новый год, значит, вы можете навестить ее послезавтра, если пожелаете. Но ненадолго. Ей не стоит перевозбуждаться. Или можете приехать еще через день и сразу забрать ее домой.

– Спасибо, доктор.

– Работать с Лили было удовольствием для нас.

Она не понимает, что я пытаюсь выразить.

– Нет, – и я повторяю со значением: – Спасибо вам .

Повесив трубку, я обессиленно падаю на диван и передаю Джеффри все, что только что узнал – и когда можно проведать Лили, и когда можно забрать ее домой.

Он смотрит на меня, явно не зная, что сказать.

– Видимо, теперь мы едем на свадьбу.

Восемь случаев, когда я был трусом

1. Когда мне было пять лет, отец велел мне ходить, как полагается мужчинам, и мне сразу стало так стыдно, что я послушался.

2. Когда в седьмом классе тот всеобщий любимчик с французской фамилией назвал меня педиком, а я, вместо того, чтобы постоять за себя, думал о том, как это звучало бы по-французски («педИк» – с ударением на «и») и мечтал провалиться сквозь пол.

3. Когда мои родители развелись и кто-нибудь спрашивал меня об этом, а я притворялся, что рад.

4. Когда тот парень из старших классов сделал мне минет, а потом я сказал ему: это еще ничего не значит, и хоть он гей, мне моя гетеросексуальность не мешает.

5. Когда я решил выбрать специальностью не литературное творчество, а более масштабную и безликую «коммуникацию» – ради надежности.

6. Когда в конце одних отношений я держался так отчужденно и холодно, что после нескольких месяцев попыток достучаться до меня и выяснить, в чем дело, ему не осталось ничего другого, кроме как расстаться со мной.

7. Когда я не решился поговорить с Джеффри сразу же после того, как увидел ту смску.

8. Каждый раз, когда я не говорю маме, что люблю ее, только потому, что боюсь не услышать от нее тех же слов.

И один случай, когда я был храбрецом

1. Когда я уехал из Лос-Анджелеса на свадьбу моей сестры и оставил Лили выздоравливать в больнице, уверенный, что она поправится.

Ресторан «Тонга» и бар «Ураган»

Я смотрю, как низко висящее в небе утреннее солнце озаряет мерцанием воду, пока мы взлетаем над Тихим океаном; лететь до Сан-Франциско недолго, мы должны прибыть в первый день Нового года, как и планировали. Я спрашиваю у стюардессы имбирного эля, чтобы запить старую таблетку, которая завалялась в аптечке в ванной (надеюсь, что это «валиум», хотя скорее «викодин»), а в остальном все время молчу. Хорошо, что мне досталось место у окна. Обычно я довольствуюсь средним, поскольку Джеффри не желает сидеть нигде, кроме как у прохода, но на этот раз в Сан-Франциско мы летим маленьким самолетом, где по обе стороны от прохода всего по два кресла. Можно хотя бы глазеть вниз и ни с кем не встречаться глазами. Зрительный контакт опасен. Зрительный контакт – это триггер.

После посадки, когда я наконец включаю телефон, на нем два пропущенных звонка. Первый от Мередит, которая хочет узнать, успели ли мы на рейс, а второй – из ветеринарной больницы с сообщением, что Лили благополучно пережила ночь и что у нее по-прежнему неплохие показатели. Второе сообщение я прослушиваю четыре раза в поисках какого-нибудь намека на то, что мне врут или лакируют неприглядную правду, но не замечаю ничего подозрительного и в итоге решаю не перезванивать ветеринарам.