Эмманюэль Пиротт - De Profundis

Теперь надо успокоиться, угомонить зачастившее сердце. Она должна уничтожить тех двоих без промаха, не дрогнуть, обрести полное спокойствие, прежде чем напасть. Все ее жесты видятся ей словно издалека, и она чувствует себя неуклюжей, ведь так давно ей не приходилось ни от кого защищаться.

Она медленно спускается по лестнице, стараясь, чтобы ступеньки не скрипели. Из гостиной больше ничего не слышно. Уснули они после своих шалостей? Или начеку? Она стоит неподвижно на предпоследней ступеньке, прислушивается, сжимая в руке пистолет.

– Брось пушку.

Это гнусавый голос Брандона. Он за дверью гостиной. Роксанна стреляет. Пуля пробила дерево. Раздается крик, потом ругательство.

– Брось, кому сказано.

Фреди за спиной Роксанны; ствол упирается ей в спину. Она роняет пистолет. Дверь распахивается: появляется Смазливый, которого слепой выстрел Роксанны задел в плечо, о чем говорит кровавое пятно, быстро расплывающееся на облегающей торс футболке.

Он бьет ее в живот, она падает, согнувшись пополам, он взбегает по ступенькам и снова бранится, обнаружив тело в коридоре. Слышен стон. Брандон спускается, поддерживая Бритого, тот еще оглушен, но не настолько, чтобы не проклясть Роксанну, проходя мимо нее.

– Чертова шлюха! – рычит он. – Я с тебя шкуру спущу, и сейчас же!

Вырвавшись из рук Брандона, он кидается на Роксанну. Но не успевает даже занести руку, как между ним и ею становится Фреди.

– Не так это должно произойти, Пьеро, ты же знаешь, – говорит Фреди скорбным тоном.

Бритый шумно дышит, устремив взгляд налитых кровью глаз в глаза Фреди. Но вскоре опускает голову, надувшись, как обиженный ребенок.

Роксанна снова со Стеллой и Джеки. Она в сарае, привязанная, как и они. Зеленые глаза Стеллы смотрят вдаль; цвет их стал блеклым, как у глубоких стариков. Роксанна потрясена состоянием летаргии, в которую погружена девочка; она даже не взглянула на мать, когда ту привязывали к балке рядом с ней. Вдруг детское лицо озаряется блуждающей, слегка безумной полуулыбкой. Роксанна знает, что Стелла, должно быть, ушла в мутные глубины своего существа, в молчание и равнодушие, в отчуждение. Роксанна зовет ее, пытается успокоить словами, всю пустоту которых сознает в тот самый момент, когда их произносит. Она ненавидит себя, презирает за то, что так глупо провалила все дело. Потому что это целиком и полностью ее вина: во-первых, следовало убить Бритого, а не оставлять его оглушенным; во-вторых, надо было оставаться наверху, затаиться и ждать, когда двое других поднимутся, и тут пристрелить их. Теперь все пропало. Разве что случится чудо.

Глаза ее устремляются на Фреди, который уже долгие минуты стоит посреди двора на коленях, закатив глаза. Час пробил. Выйдя наконец из прострации, Фреди встает и принимает торжественную и достойную позу. Скрестив руки на впалой груди, откашливается. Двое других с напряженным вниманием ждут слов Фреди.

– Смерть пришла, – объявляет он елейным голосом. – Она объяснила мне, что делать с этими троими. Героя – освежевать. Мать – пристрелить. Но не сразу. Сначала надо заняться девственницей.

Роксанна тщетно пытается поймать взгляд дочери, безнадежно пустой и неподвижный.

– Для девчонки Смерть хочет большой огонь. Очи… Очис…

– Очистительный, – подсказывает Брандон тонким голосом, полным почтения.

– Он самый. Костер разведем здесь, во дворе, а мать будет смотреть, прежде чем умрет.

Двое кивают, отвечая хором: «Хвала Смерти!» Бритый еле держится на ногах, зато рана Брандона, похоже, легкая и больше не кровоточит. Ему и выпала честь первым начать пытать Джеки. Вооружившись большим охотничьим ножом Бритого, он медленно срезает полоску кожи с правого плеча. Джеки надсадно кричит, плачет, умоляет, и это усиливает десятикратно удовольствие Брандона, который, однако, время от времени бросает похотливые взгляды на Фреди, давая несчастному пару секунд передышки. Потом он вновь возвращается к делу с тщательностью ювелира. Глаза Стеллы устремлены на жуткую сцену, но чаще она их закрывает. Роксанна боится, что потеряла ее окончательно. Проходит еще добрых полчаса, пока Джеки не теряет сознание, и Брандону надоедает обдирать безвольное тело. Трое мужчин уходят в дом.

Уже стемнело, когда Джеки пришел в себя.

– Мне очень жаль, – с трудом выговаривает он угасшим голосом. – Я так хотел вам помочь. Я ничтожество, ты всегда была права, Роксанна. Ничтожество. Это я убил твоих друзей, Стелла. Я с моим мерзавцем-стариком. Но теперь он больше никому не причинит зла: я свел с ним счеты.