Робин Роу - Птица в клетке

Я смотрю на Джулиана. Он скорее разволновался, чем обиделся.

– Все у нас будет нормально. Да, Джулиан? – говорит Чарли.

Тот без малейшей уверенности кивает, но мне так хочется выйти из дома, что я делаю вид, будто ничего не замечаю. Надеваю спортивные штаны, кроссовки, обещаю скоро вернуться и ухожу.

Солнце. Какое наслаждение. Боже, я и забыл, как люблю бегать. Все время носился, пока не получил машину. Надо как-то выманить Джулиана из дома, сидеть внутри плохо для здоровья – а как же витамин D? Но это не произойдет, если не вытащить его за шкирку. Он очень тихий, но бывает невероятно упрямым.

Заворачиваю за угол и бегу быстрее. Все тело кажется легче, голова прочищается. Неважно, насколько все паршиво сейчас, это дело времени. Теперь я вижу картину целиком, в перспективе. Все будет как прежде, даже лучше. Я точно знаю.

Пробегаю еще пару кварталов и начинаю волноваться. Меня как минимум час уже нет. Джулиан, наверное, вне себя.

Разворачиваюсь и бегу домой.

А когда вхожу, мокрый и запыхавшийся, вижу, как Джулиан сидит на полу рядом с Чарли, обеими руками сжимает контроллер, а Чарли его подбадривает.

В полночь мама сидит в гостиной и смотрит «Сто к одному», но без особого энтузиазма. Даже не ругает участников за тупость. Когда я падаю на диван рядом с ней, она тихо говорит:

– Я за тебя волнуюсь.

– Это почему? – удивляюсь я.

– Ты слишком собранный.

– А если б я психовал, тебе было бы легче? – смеюсь я.

– Ты по-прежнему не разговариваешь с Эмеральд, не выходишь, но шатаешься по дому, будто и так счастлив.

– Погоди, так ты волнуешься, что я собран или что я притворяюсь собранным?

– Не знаю.

– Я в порядке.

Джулиан живет у нас уже почти месяц. Да, есть некоторые сложности, да, он по-прежнему спит у меня на полу и отказывается покидать дом, но в целом изо дня в день становится лучше. Я это вижу.

– Я серьезно, Адам.

– Пожалуйста, скорми эти сказки Джулиану. – Я теряю все желание шутить, и мама это понимает.

– Что ты хочешь сказать?

– Это ты у нас устраиваешь боевые действия и драмы, куда бы ни пошла.

– Так ты обо мне думаешь? – морщится мама.

– Не волнуйся обо мне. Все это случилось с Джулианом.

– Конечно, я о нем волнуюсь. Но это не значит, что мне все равно, что с тобой. Ты скоро уедешь, и я просто хочу…

– Я не уеду.

– Что?

– Я никуда не уезжаю.

– Ты не идешь в колледж, – бесцветным тоном констатирует она.

– Конечно, иду. Просто буду жить здесь. И ездить на занятия.

– Это глупо. Нельзя просто…

– Я думал, ты обрадуешься. Столько говорила, как будешь по мне скучать.

– Я и буду по тебе скучать, – вздыхает мама. – Очень. Но это не значит, будто я не хочу, чтобы ты ехал.

– Ну а я не еду.

– С Джулианом все будет хорошо, Адам. Я ведь смогла тебя вырастить?

– Более-менее.

Она смеется и бормочет: «Панки Брюстер». Затем снова становится серьезной. А на меня столько серьезного обрушилось, что до конца жизни хватит.

– Знаю, ты хочешь о нем заботиться. Все, кто тебе близок… ты им очень нужен. – Мы долго молчим, вполглаза смотрим финальный раунд, и наконец мама говорит: – Такой человек, как ты, должен общаться с людьми. Тебе нельзя быть одному.

– Я не один.

Она хмурится, будто я из вредности спорю.

– Если не хочешь выходить, тогда пригласи ребят сюда. Вы же планировали отметить выпускной. Еще не поздно.

– На самом деле поздновато.

– И все же. – Она как-то слишком настаивает на таких незначительных вещах.

– Не знаю.

– Небольшая вечеринка тебе не повредит. Вам обоим.

– Ага… может, приглашу пару человек.

– Например, Эмеральд?

– Возможно.

Сегодня небольшая вечеринка, если сравнивать с днем рождения Эмеральд в декабре, всего пятнадцать или двадцать человек, но шума все равно слишком много. Я открываю заднюю дверь, пересекаю двор и сажусь в траву под огромным деревом. Его ветки свисают до самой земли и скрывают меня, точно занавес.

Последний раз я выходил из дома, когда мы ездили к Расселу. А когда приехали обратно, Адам поставил машину в гараж.

Он все время твердит, что мне нужен свежий воздух, что сидеть у окна как кошка – не то же самое, что гулять. В глубине души я и сам скучаю по солнцу, по тому, как носился на велосипеде. Но стоит представить, что я выхожу из дома, и синее небо превращается в океан – огромный, бескрайний, бесконечный. И я в нем исчезаю.