Франтишек Ставинога - Солнечный день

Эсэсовцам, ошалевшим от успеха, и в голову не пришло, что кто-то мог спастись. Это была одна из тех операций, которые в немецких рапортах фигурировали как «блиц-акцион». Количество погибших эсэсовцев в донесениях, как правило, сокращалось, зато неизменно возрастала численность уничтоженного противника.

Потом Гриша и Митя Сибиряк, усталые и голодные, бродили по окрестностям. Предательство, повлекшее за собой гибель группы, подорвало доверие к местным жителям.

На третий день им удалось набрести на одинокую горную избушку, за которой они сначала долго наблюдали, лежа в снегу на опушке. Из трубы поднимался дым, но никто из избушки не выходил.

Голод заставил их рискнуть.

В избе они нашли больного старика и перепуганного полуголого ребенка. На плите в горшке булькало какое-то варево. Митя вытащил оттуда кусок козлятины. Часть они съели на месте, остаток спрятали в сумку. Как сумели, поблагодарили старика, который отрезал им еще ломоть хлеба, и скрылись, приложив к губам палец.

После еды оба немного приободрились. Митю больше всего угнетало то, что они безоружны. Прижимая к себе автомат, он мечтал о полной обойме.

Но что может сделать советский солдат и сибирский охотник во вражеском тылу без оружия?! Он словно заяц на открытом месте. Митя горько сетовал и строил планы налета на жандармский участок. Ведь жандармы — единственные среди местного населения, у кого есть оружие. К тому же жандармы хоть и боятся партизан, но и сочувствуют им. Пожалуй, есть надежда, что они не станут особенно сопротивляться. Встретить жандармский патруль во время обхода — а это было бы самое лучшее — им не удалось, не удалось и разыскать партизан.

От избушки, где они разжились козлятиной, спустились в долину, к довольно большой деревне. Митя, немного понимавший здешний язык, разузнал у того старика, что в деревне размещен жандармский участок. О немецком гарнизоне старик ничего не слыхал.

Примерно в часе ходьбы до деревни они наткнулись на сгоревший дом лесника. Обугленные стены хотя бы укрывали от ветра. Устроились на пепелище, а когда стемнело, двинулись на разведку.

Всю ночь наблюдали за деревней. Днем, сменяя друг друга, следили за ней с лесистого холма. Пролетели самолеты, узнали — наши. Это был привет с Большой земли, но им помочь никто не мог. Солдаты, которым доводилось лежать в снегу, без оружия, голодными и обессилевшими, вдалеке от своих, во вражеском тылу, за тысячи километров от дома, поймут, что они испытывали.

Примерно в девять часов утра Гриша увидел, как из одного дома вышел коренастый жандарм. Его же вечером, незадолго до темноты, заметил и Митя Сибиряк. Жандарма сопровождал второй, судя по походке и фигуре, помоложе. Установить, пустует ли участок днем, не удалось. Но если и пустует, все равно заперт. Немецкие солдаты не появлялись.

Напасть решили следующей ночью. Продвигались ползком след в след. Гриша отметил: никто не может красться так бесшумно, как сибирский охотник. Даже чуткие деревенские собаки ничего не услышали. Митя умело выбирал путь, Гриша был уверен в успехе. Он верил Сибиряку, как верит мальчик мужчине, который годится ему в отцы и не раз показал себя в бою.

В какой-то избе заплакал ребенок. Сквозь затемнение из окон проникали бледные узкие полоски света.

Обитая железом калитка жандармского участка вопреки ожиданиям оказалась незапертой. Входная дверь тоже. Ведущая к дому дорожка и ступеньки крыльца были покрыты льдом. Жандармы не утруждали себя уборкой.

За первой же дверью, ведущей в комнату слева, Гриша и Сибиряк услышали голоса и шлепанье карт. Митя Сибиряк локтем нажал на дверную ручку, просунул в щель автомат и направил его на двоих мужчин.

— Руки вверх! — сказал он по-русски, для верности добавил по-немецки: — Хенде хох!

В караульном помещении жарко топилась опилками железная печурка. Оба жандарма скинули мундиры, ремни с кобурами и пистолетами висели на спинке стула.

Оба подняли руки и встали, ошеломленные неожиданностью. Стул под тяжестью мундира, ремня и кобуры с грохотом упал.

Младший жандарм машинально нагнулся поднять стул. Его рука оказалась в опасной близости от пистолета.

Митя из всей силы пнул его в зад. От мощного толчка полицейский вылетел в открытую дверь и сбил с ног стоявшего в дверях безоружного Гришу. Обезумев от страха, полицейский кинулся на чердак. Гриша, подхватив кобуру с пистолетом, рванул по лестнице следом за ним.

Вдруг он ощутил удар по голове такой силы, что перед глазами у него закружились радужные расплывчатые круги, потом ослепительная вспышка сменилась кромешной тьмой…