Робин Слоун - Закваска

— Так ты пекарь? Работаешь у Брума?

Я проникла в святую святых, к самому источнику, и теперь она проверяла, достойна ли я. К ее любопытному взгляду присоединились взгляды Клингстоун и Лоренса, и мне захотелось их впечатлить.

— Я работаю на Мэрроу-Фэйр, — сказала я. — На рынке на Аламеде, вы о нем?..

На лице Клингстоун словно опустились подъездные ворота. Она начала было говорить, но вместо этого только пробулькала что-то невнятное, а по лбу ее заскользили тени недовольства.

— Мэрроу-Фэйр, — повторил Лоренс, словно пробуя это название на вкус. — Ты слышала о таком, милая?

— Да, — сказала Клингстоун. — От Портасио и остальных.

— От Горация?

— Он мой приятель, — сказала я. — Это он нашел это меню, — для Лоренса я решила пояснить. — Это рынок нового типа.

— Очень продвинутый, — вклинилась Клингстоун, и на губах у нее заиграли другие характеристики, которые она оставила при себе. — Его основатель считает наш ресторан устаревшим и даже немного смешным.

Я почувствовала вибрации, исходившие от прислужников. Если бы Клингстоун приказала им забить меня до смерти скалками и черствым хлебом, сомнений нет: они повиновались бы.

— Ну что вы, — забормотала я. — Ну конечно нет. В смысле я особо ничего про него не знаю, я просто пеку хлеб. У меня робот есть.

Мона посмотрела на меня с жалостью.

В одном из карманов у Клингстоун зазвонил телефон. Она посмотрела на экран и сказала: «Извините, опаздываю — звонок». Перед тем как удалиться обратно к себе в лабиринт, она на секунду задержалась и обернулась ко мне. Ее взгляд был холоден и не до конца понятен.

— Жаль, что я рассказала вам эту историю.

Лоренс проводил меня к выходу из «Кафе Кандид». Проходя сквозь столовую, он выудил из белой картонной коробки бутылку.

— Передайте Горацию, ему понравится. Извините Шарлотту. Хотя, вообще-то, нет, этот ваш Мэрроу-Фэйр, кажется, и правда так себе, — сказал он снисходительно. — Но все меняется, не правда ли? Ну неважно, мы не изменимся. Приходите как-нибудь на ужин. Если не ошибаюсь, на весну есть свободные места.

От: Бео

Так удивительно, что закваска уже однажды побывала в Сан-Франциско!

И особенно что ее привез не кто-то из мазгов.

Я даже немного возмущен: кто он вообще такой, этот Джим Бескьюл?

Чайман закончил свой альбом. Там семь треков, Чайман назвал его «Мазгские кассеты». Думаю, он никогда в жизни не видел кассеты. Шехри очень беспокоится: она не хочет, чтобы он использовал слово «мазгские», и мне это очень на руку. Я сказал ей про ресторан, а она и бровью не повела. Прости, Чайман!

Прикрепляю альбом. Какие-то песни мне нравятся больше, какие-то меньше (те, где очень много «тынц-тынц»), но вообще я очень горд, что мой брат сделал что-то свое.

Гугл открыл мне, что где-то в интервале между серединой 1970-х и настоящим моментом Джим Бескьюл стал виноделом в округе Мендосино. На сайте винодельни под названием «Трейдкрафт» я нашла его фотографию — мужчина лет шестидесяти с лишним, с щетиной на подбородке и кудрявыми седыми волосами до плеч. Возможно, на свете не один Джим Бескьюл, но эта фотография развеяла мои сомнения: он выглядел как человек, способный поселиться в ресторане в Беркли, где подают сырую репу.

Дорога была долгая, три часа. Я слушала радио, пока оно не перестало ловить, а потом переключилась на Чайманов альбом с ремиксами, где каждый следующий трек был чуть быстрее предыдущего. Когда темп стал невыносимым, а грустные мазгские голоса начали срываться на визг, я остановила воспроизведение и вернулась к началу: необработанные тембры со спокойным аккомпанементом лучше подходили к этим пейзажам.

Туман превратился в морось, которая скапливалась у меня на лобовом стекле. Я ехала еле-еле, периодически прижимаясь к краю дороги, чтобы пропустить грузовики — они с ревом проносились мимо, оставляя за собой шлейф выхлопных газов. Я еле-еле, постоянно переключая передачи, одолела подъем и выехала на шоссе, которое медленно вело меня к цели.

Бунвилль — это короткая полоска магазинов и ресторанов, сгрудившихся вдоль сто двадцать восьмого шоссе, там, где оно проваливается в золотистое лоно Андерсон-Вэлли. По обеим сторонам шоссе тянулись виноградники, кое-где попадались паршивенькие дегустационные залы. Местная пивоварня выращивала здесь хмель, и вдоль дороги по проволоке вились бледные побеги. Я проехала мимо толстомордого отеля, который возвышался над крохотным городком, подумала было остановиться, но решила, что лучше на обратном пути.