Елена Блонди - Шанелька и Крис [СИ]

Она наклонилась ниже и поцеловала Азанчеева в губы. Очень осторожно. Надеясь, что он не проснется. И поднялась, разочарованная тем, что все-таки не проснулся, хотя на поцелуй ответил. И зря ответил, думала, выходя и унося на горящих губах память о прикосновении. Нечестно, так поцеловаться и после — продолжить спать, будто ничего и не было!

Она упала на бескрайнюю постель, похожую теперь на антарктическое поле с торосами, бросила по бокам махрового халата руки. И посмотрела на еле видные спирали и полосы из светлых точек на потолке.

— Охренеть.

Закрыла глаза. Сердце стукало, будто кулаком в ребра. Ну как же зря. Так славно дружили, так спокойно. Теперь вот — какая дружба. И заснула, сердито прикидывая, куда теперь девать свои отношения с Алекзандером и как относиться к роскошной Светлане — бывшей жене.

За окнами сонно горели фонари, капал медленный осенний дождик, отягощая влагой слабые от возраста листья, и они, не выдержав, сламывались черешками, падали, прилипая к асфальту и блестящим автомобильным крышам. Вдалеке, как положено, бухала и громыхала ночная стройка, ее было слышно через герметичные стеклопакеты, но не так, чтоб проснуться. И даже чей-то автомобиль, что заплакал, призывая хозяина, не разбудил Крис и вскоре умолк, повинуясь команде нажатой на пульте кнопки.

Крис крепко спала и видела во сне поцелуй, тот самый, или — еще один? Не просто видела, ощущала, приоткрывая губы и принимая мужской язык, все, вроде бы, как обычно, но почему так невероятно сладко, прекрасно так, нет — восхитительно. — Если бы не бывшая азанчеевская Светлана, что пришла и устроилась в белом кресле, насмешливо разглядывая двоих на постели. И держа в руках клетку с мельтешащими в ней спасенными малышатами. А еще — Шанелька, которая сидела на коленях Васи Конькова, в руках, сложенных горстями — смешные блестящие фигурки из сладкого марципана. Все собрались, удивилась спящая Крис, нехотя отрываясь от ускользающих губ, ну ясно, во сне всякое бывает. Провела пальцами по худой скуле, по шее и жесткому плечу. И повернулась, подтягивая к животу согнутую ногу, укрытую белым покрывалом с кружевной полосой. Задышала мерно, сонно.

Азанчеев, еще минуту постояв рядом с кроватью, поднялся с колен, проводя руками по сбитым спортивным штанам, открывающим худой живот и косточки на бедрах. Подтянул повыше, затягивая шнурок. Крис мирно спала, под рассыпанными черными прядями виднелся кончик носа и смуглая скула, плечо по контрасту с простыней казалось совсем темным.

Мужчина пошел к арке, мягко ставя босые ноги на длинный ворс ковра. Помедлил, оглядываясь, и ступил в темноту. Закрывая дверь в свою обжитую комнату, выключил светильник на стене, свалился на постель поверх простыни и, вытягиваясь, кинул руки за голову. Заоконный свет очертил выступы ребер и впадину живота, упал на босые ноги, блеснул в раскрытых глазах.

— Охренеть, — прошептал Азанчеев, не зная, что двадцатью минутами раньше, с тем же словом Крис засыпала, вернувшись из его комнаты.

И тоже заснул, с лицом недоверчивым и удивленным.

Позднее утро Шанельки началось со звонка в дверь квартиры. Моргая, она прошлепала в прихожую и, припав к глазку, нахмурилась. За выпуклой линзочкой снова маячили черные пуговицы на сером драпе. Под ногами путался Марьяччо и Шанелька отпихнула его легонько, раздумывая, как быть. Хоть бы отошел подальше, думала сердито, а то в третий раз вижу одно пальто, а что в нем за конь — непонятно совершенно. И что этому коню нужно. Пару минут они стояли, будто пытаясь переупрямить друг друга: Шанелька у самой двери и серое пальто почти вплотную к глазку. Над головой снова пропел звонок и Шанелька подскочила от ожидаемой внезапности. Нахмурилась и, погремев замком, дверь открыла, одновременно одергивая бока сбитой тишотки, в которой спала.

Пальто, тоже видимо, растерявшись от внезапного успеха, шагнуло, пятясь. И оказалось большим стариком в каракулевой шапке пирожком, какие в давние времена носили члены президиума. Под шапкой кучерявились седые брови, будто еще лоскуты каракуля, только другого цвета, дубленые щеки в морщинах пылали темным румянцем.

— Да? — звонко сказала Шанелька, с вызовом уставясь в маленькие, затененные бровями глаза.

Старик открыл рот и вдруг, хлопнув себя по бокам, растопырил руки, пытаясь повернуться на одной ноге, по-балетному.

— Ой! — Шанелька выскочила на лестничную площадку, не отпуская двери и с испугом глядя на лестницу, по которой вниз весело прыгал Марьяччо, мелькая светлым пятном уже за прутьями перил нижнего пролета.