Елена Блонди: Шанелька и Крис [СИ]

Вот интересно, рассеянно думала Шанелька, удобнее устраиваясь на исключительно неудобном фанерном кресле, интересно, почему во всех аэропортах такие дурацкие…

— Девушка, — раздался над ее головой приятный мужской голос, — вы свободны?

Вопрос мешался с гулким невнятным шумом, в котором размеренно повторялось объявление о рейсе, голосом женским, усталым и раздраженным.

— Что? — немного опешила Шанелька.

— Я говорю, у вас тут свободно?

Шанелька молча взяла с кресла свою сумку, толкнула ее по кафельному полу поближе к ногам.

— Вот спасибо! — и без паузы мужской голос заорал, перекрикивая динамик, — Таня, Костя, Маринка! Идите сюда!

У правого плеча Шанельки образовалась суета, шум, возгласы. И она порадовалась, что совсем не стала смотреть на мужчину, который к ней обратился.

«Так вот. Едут семьей, довольные такие. Одна я. Как пень в лесу».

Она упорно смотрела на бескрайнее стекло, за которым в желтом свете фонарей медленно и далеко катались самолеты, так странно, будто они машины на широченном шоссе. — Что я там думала, про аэропорт? Что-то в нем по-дурацки. А ну его.

В кармане куртки пискнул мобильник. Шанелька помедлила, запрещая себе придумывать, вдруг вытащит, а там смска. От него. И поскорее вытащила, ругая себя за глупые мысли. Закусила губу, глядя на мелкие буковки.

«Мам, гуд трип, целую».

Нужно бы набрать ответ, написать сыну, что она его тоже любит. Мальчик сейчас едет обратно в Керчь, в трясучем автобусе. Такой хороший Тимка, проводил в Симферополь, слонялся вместе с ней по пыльным улицам, сидел в пиццерии, все пытался развеселить, она послушно улыбалась, стараясь не сильно, потому что если слишком улыбка, то сразу на глаза набегали слезы, и она начинала себя ругать. Ну, подумаешь, тоже мне, горе. Бывают горести настоящие, серьезные. А это так. Обидка обидная.

До регистрации оставалось еще полчаса, и Шанелька, подумав, вытащила из рюкзака маленький нетбук, устроила на джинсовых коленках. Белый вордовский лист смотрел на нее, ожидая написанных слов. Она послушно потыкала в клавиши.

«Пень в лесу. Один. А вокруг все цветет».

Криво улыбнулась. Ну да. И даже пень, в весенний день, березкой снова стать мечтает. Тоже мне, березка.

«Самолет. Захотел стать автомобилем и убежал на шоссе».

Все слова казались ужасно глупыми. Шанелька закрыла нетбук и сунула его обратно. Поднялась, устраивая за спиной рюкзак. И перекашиваясь под тяжестью сумки, повлеклась ближе к стойке регистрации. За ее спиной радостно завопили детские голоса, деля пустое кресло.

А потом она летела, под светлым крылом торчали неподвижные тугие облака. Такие красивые. Такие плотные, что хотелось попроситься и выйти, прыгнуть вниз, они конечно, не подведут, примут, спружинив, поддержат. Но. Сказки все это. Прыгнешь, в ушах засвистит злой ветер, плотная радостная вата превратится в зыбкую разреженную кашу, полетишь ты сквозь нее, глупая Нель-Шанель, растопыривая пальцы и молотя ногами. И ни один клочок не задержится в руках, ни одно облачко не сделается снова таким, каким обещалось. Вот жизнь, в ней все именно так. И никаких сказок.

Московский аэропорт был таким, будто она никуда и не улетала, побыв в самолете. Только вот за стеклами, панелями, гладкими стенами и лентами транспортеров маячила в толпе встречающих Крис, махала тонкой смуглой рукой, улыбаясь и кивая.

Улыбка исчезла после первых объятий и поцелуев. Берясь за ручку сумки, Крис внимательно посмотрела на грустное лицо подруги.

— Вот черт. Я думала, ты наконец, просто решила в гости. А тебя, похоже, нужно утешать? Что случилось?

— И ничего не нужно. Нормально все. Укачалась я просто. Улеталась, в-общем.

Она хотела улыбнуться, но снова пришлось прикусить губу, чтоб лицо не поплыло в плаксивой гримасе.

— Отлично. Значит, Дима. Козел.

— Отлично. Угу.

— Я боялась, вдруг с Тимкой чего. Или с мамой. Как они, кстати?

Шанелька кивнула. Логично, да. Сама себе говорила, что бывают горести настоящие. А тут — просто Дима оказался козлом.

— Они хорошо. Тимка меня отвез и с мамой на дачу будет ездить. Мне обещал. У них там урожай. Помидоры.

— А насчет прочего расскажешь дома. Хорошо?

Дальше шли молча, вернее, говорили о пустяках, пока усаживались в машину, покрытую каплями тумана. И Шанелька вдруг вспомнила, как Дима приехал к ней встречать Новый год, его вишневый жигуленок стоял под желтым фонарем, весь в мелких капельках туманной мороси. Блестел празднично, елочной игрушкой, а внутри был таким же теплым, уютным, как маленький серебристый автомобиль Крис. И казалось тогда, вокруг одна сплошная сказка, сбывается на глазах.