Елена Блонди - Шанелька и Крис [СИ]

— Пойдем, ну, — он огляделся и направился в тупичок, вынимая из кармана ключик, — ко мне пойдем. Где? Ты же была у меня. У меня мы.

Идя следом, Крис вспомнила, как однажды, подвозя ее из театра, Азанчеев извинился, и заехал домой, что-то там взять надо было. Тогда они зашли вместе, сидели в кухне и пили кофе. вполне нормальная, обычная кухня. И квартира обычная, такая старая квартира интеллигентного московского семейства, полная вещей, оставшихся от прежних поколений.

Он распахнул двери и Крис вошла, в просторную комнату, освещенную старинной хрустальной люстрой. Книжные стеллажи, письменный стол с компьютером, еще один — журнальный, на нем ноутбук и книги. У стены низкая тахта с узорчатым покрывалом. По стенам — черно-белые фотографии актрис немого кино — в маленьких шляпках, в боа из перьев, в лакированных туфельках. Над тахтой — портрет Крис, стилизованный под такой же черно-белый снимок.

Она села на стул, так чтоб видеть себя на стене. Выжидательно посмотрела на Азанчеева. Тот уселся под снимком, кладя ногу на ногу и откидываясь на подушки, прислоненные к ковру.

— Мой сын, Кирилл, он недавно диплом получил, дизайнера интерьеров. Решил мне сделать подарок. И Светлана просила, чтоб я согласился. Я и согласился.

— Светлана. Которая коллега? В машине которая? — Крис припомнила невнятное знакомство, а дальше как-то ничего толком не могла вспомнить.

Азанчеев кивнул.

— Мне показалось, ей лет тридцать.

— Сорок пять. Парню двадцать три. А тебе не понравилось?

Крис дипломатично пожала плечами. И вдруг представила себе белую спальню, в которой по ковру раскиданы вещи, а на подзеркальной полке толпятся в легком беспорядке флаконы, лежит свернутый журнал, свисает шнур телефона. Такое все — живое.

— Он молодец. Только ты почему не обживаешь подарок? Пока оно как-то не слишком живое.

— Скорее даже мертвое, — согласился Азанчеев, — он хороший мальчик. Пока еще без мозгов, но старается.

Он улыбнулся, худое лицо с резкими скулами сразу смягчилось, глаза стали теплыми.

— Ладно, — кивнула Крис, — поняла. Теперь расскажи, почему на холодильнике моя фотка? Чтоб ты не переедал? Или жену отпугивать?

— Мы давно живем отдельно. А магнитик этот…

Азанчеев завел руку за спину, поправляя подушку. Покачал ногой в стильном дорогом ботинке.

— Никак не могу к обстановке привыкнуть. Видишь, все мое тут, отдельно.

— Угу. В комнате Синей Бороды.

— А жрать надо. Так что я однажды решил, какого черта. Пусть будет мое, и чтоб немного смешно. А то помру с голоду в этих картинках из каталога.

Он снова улыбнулся. И улыбка, на этот раз другая, напомнила Крис его летнего, в рваном старом плаще, с торчащим из-под него растянутым подолом тишотки. Очень разные, с трудом сочетаемые мужчины, которые на самом деле — один мужчина.

— Кристи, пойдем пить чай. Я отвез Шанель с клеткой, потом еще заезжал по делам, а то вернулся бы еще час назад. Но подумал, чего беспокоить, пусть ты спишь.

— Кофе, может? — с надеждой попросила Крис, вставая со стула.

— Нет, — сурово ответил хозяин, — до утра далеко, чай и снова спать. Я обещал Нелли, что ты выспишься.

— Гм, — Крис вспомнила арктическую спальню с двумя розами. В которой тепло появится, если ее обживать, а не ходить на цыпочках, восхищаясь старательностью мальчика Кирилла.

Они прекрасно посидели в кухне еще с полчаса, пили чай и доедали оставленную Крис на тарелке нарезку. Она отклеила с дверцы магнит и вертела его в руках, улыбаясь. Это на Воробьевых горах, вспомнила. Когда встретились, и Валера передавал ей нужную, очень редкую книгу, а потом они прекрасно погуляли, изредка о чем-то неважном говоря. Азанчеев пару раз снял ее камерой в мобильнике, Крис посмеялась, и про эти снимки благополучно забыла, а вот поди ж, остались, и один оказался весьма неплох. Забавно, что Валера повесил его на стену в комнате, но и логично — портрет вышел весьма интересный. Белое лицо резких очертаний, косые черные пряди — закрывают лоб почти до ярких глаз, нужный поворот головы, показывающий напряжение шеи. На магнитике — как говорят — исходник, цветной, слегка размытый снимок, намного проще, чем портрет на стене.

— Спать, — постановил Азанчеев, когда Крис в десятый раз зевнула, не сумев договорить слово.

Если бы я не засыпала на ходу, — думала Крис, послушно бредя следом в сверкающую пестрыми восточными орнаментами ванну, а потом в ту самую спальню, — если бы я не спала, как сурок…