Дидье Декуэн - Англичанка на велосипеде

— Вот уж наслаждение так наслаждение, если ты даже не видишь телегу с сеном! — содрогнулся Джейсон.

Под предлогом надвигающейся грозы Леффертс напросился на ужин. В ожидании возвращения Эмили он с бокалом в руке продолжил свою речь об опасной взаимосвязи тяги к велосипедам и женской сексуальности.

Обескураженный недоверчивостью Джейсона, он предложил ему провести испытания, во время которых его жена и экономка будут жать на педали, не прерываясь, в течение трех часов: Эмили — на велосипедные, а миссис Брук — на педаль ножной швейной машинки «Брэдбери». Чтобы быть уверенными, что они не прекратят своего занятия даже на несколько секунд, Леффертс предлагал провести опыт во дворе Пробити-Холла, где Эмили беспрепятственно сможет делать круги, а в центре поместить миссис Брук.

По окончании эксперимента доктор обследует обеих женщин и определит, испытали они сексуальное возбуждение или нет. Он-то думает, что это произойдет с миссис Брук, так как он недавно прочел статью, вывод из которой гласил, что интенсивная практика нажимания на педаль швейной машинки подвергает работниц тому, что их матка отклоняется последовательно вперед и назад относительно оси таза, по-научному — антеверсии и ретроверсии.

— И что все это значит? — забеспокоился Джейсон.

Доктор сделал паузу, как раз такую, чтобы зажечь одну из овальных сигарет, которые Джейсон выписывал из Турции в коробках красного дерева, где их помещалось ровно полсотни.

— Сами по себе перемещения матки не представляют серьезной угрозы, однако они способны отразиться на деторождении. Впрочем, для миссис Брук это неактуально. Но вот раздражение половых губ и клитора нижними частями тела во время нажатия на педаль могут привести к приступам похотливости, а в тяжких случаях — к бешенству матки.

Джейсон тут же вспомнил, что Леффертс уже облегчал страдания экономки от удушения матки; неужели им следовало готовиться к рецидиву?

— А как мы поймем, что у миссис Брук начался приступ похотливости?

— По словесному бреду, попыткам дотрагиваться до своего тела или до кого-то из нас.

— Вот черт! — выругался Джейсон. — И все из-за какой-то паршивой машинки?

— Очень возможно, что из-за велосипеда тоже. Хотел бы я ошибиться, возьми, кстати, это на заметку. Но я счел своим долгом тебя предупредить, пока не поздно.

— Благодарю. Жаль, что ты вовремя не предупредил меня о смерти Флоранс.

Леффертс пропустил замечание мимо ушей.

— Но важнее всего, — заявил он, обмахиваясь номером «Королевского фотографического общества», — уберечь твою жену от риска заполучить вагинит, разного рода язвы, болезнь яичников или матки, а то и кровотечение. Только представь, что Эмили истекает кровью где-нибудь на проселочной дороге, в полном одиночестве…

— Ну что за кошмар! Просто ужас! — всякий раз восклицала Эмили, когда ее велосипед попадал в лужу, вздымая тучи водяных брызг, что обрушивались на нее, пачкая перкалевое нежно-зеленого цвета платье и мантилью, отделанную венецианским кружевом, походившим теперь на обрывки грязного носового платка.

Согнувшись в три погибели, втянув голову в плечи, со слипшимися волосами, которые ветер прибивал к глазам, мешая обзору, она изо всех сил крутила педали, чтобы побыстрее вернуться в Халл, где могла найти хотя бы временное убежище от разбушевавшейся грозы перед тем, как продолжить путь до Чиппенхэма.

Вдоль тротуара стояли несколько обездвиженных ливнем автомобилей, затопленных от мотора до крыши. Под тяжестью воды брезентовые тенты крыш просели, металлические дуги погнулись, и в образовавшиеся щели хлынули потоки дождя, смешанного с крупными градинами, которые били пулеметными очередями по сиденьям салона, оставляя вмятины, как от пробойника.

По обочине брела лошадь — растерянная, тащившая за собой поводья. Кучера поблизости не было.

Эмили проехала по Брикнелл-авеню до Чантерлендс-авеню, затем свернула на Уолтон-стрит, где, как она помнила, находился магазин, в котором продавались велосипеды и граммофоны.

Необычное сочетание этих товаров ее поразило, ибо, по представлению Эмили, между двумя механизмами не было ничего общего, если не считать того, что и тот и другой имели вращающиеся части круглой формы и оба были предназначены для удовольствия.

Экхака Сапа, или Черный Лось [74] Черный Лось (Экхака Сапа (1863–1950) — прорицатель и шаман сиу, бывший свидетелем сражения при Литл-Бигхорне в 1876 году; совершил путешествие в Европу с шоу «Дикий Запад» и предстал перед королевой Викторией во время празднования ее «бриллиантового» юбилея в 1897 году. , говорил, что для лакота круг — это всё, и всё — это круг. Все живые существа, первоэлементы, внеземные миры (разве Солнце и Луна не круглые?) представляют собой круг. Жизнь человеческая тоже, и птичьи гнезда, и чередующиеся времена года. Круг — это данность, не подлежащая обсуждению, он не прерывается, не делится. Лишь чрезвычайное, неслыханно ужасное событие может его разорвать, сделать существование необъяснимым, абсурдным, породить сомнение и, как следствие, отчаяние. Такое случается редко, хотя порой и случается. Подобное произошло в Вундед-Ни, где на дне лощины народ лакота, расположив типи по окружности, устроил себе стойбище, возле которого неожиданно появились солдаты, тоже образовавшие круг, только наверху, по периметру обступивших котловину холмов, откуда их навесной — круговой — огонь оказался более смертоносным, чем позднее, во время преследования убегавших из лагеря индейцев, стрельба прямой наводкой.