Роза Хуснутдинова - Как прекрасно светит сегодня луна

Вечером все смотрели на небо: облака раздвинулись, а там — мальчик спящий с круглым лицом; открыл глаза, посмотрел и закрыл.

Все облегченно вздохнули. И ночь была тихая, теплая, все хорошо спали.

А в следующие дни опять: солнце — луна, солнце — луна…

Лес, а за лесом — лес, и за лесом — лес… А между лесами — большие солнечные поляны, никто не бродит по тем полянам.

Человек идет по лесу, ничего не видит, ничего не слышит.

И если выходит на опушку и видит поляну — только смотрит, не ступает…

Потому что помнит: как свет ударит, как тишина отнимет. Никто не бродит по тем полянам…

Как-то в лес опустилась луна, спряталась за деревом и вышла оттуда девушкой, красивой, но обыкновенной, поверх платья надет фартук, руки она держала под ним.

В это время шел по лесу медведь, самый черный. Увидел он девушку и говорит:

— Покажи, что в руках держишь?

Она молчит.

Подошел он ближе:

— Покажи, что в руках держишь?

Она опять молчит.

Упал он около нее и говорит:

— Покажи!

Она показала: в руках у нее — луна.

И девушка говорит:

— Смотри. Какая линия на ней тебе больше нравится?

— Вот эта, — ответил медведь.

— Ладно, — говорит девушка, — это будет тебе дорога. — А какой бугор тебе на ней больше нравится?

— Вот этот, — говорит медведь.

— Ладно, — говорит она, — это будет тебе лес. — И опять закрыла фартуком руки.

Медведь не успел ничего больше сказать, стал зеленым, как хвоя осенью, и синим — как ель синяя, и сизым — как дым над лесом. И — вовсе пропал…

Теперь у него другой лес…

Вот сидит пожарник, железный, на своей каланче, железной… А внизу — город: дома каменные, деревянные, в них — люди, лица белые, розовые… Совсем не железные — пожаров боятся. И что у них там: выйдет человек из дома — пойдет в другой… И обратно… И у всех так. Выйдут из дома — и в другой, потом обратно.

Все, больше ничего.

Только иногда какой-нибудь дом, какой-нибудь деревянный дом вспыхнет в небе букетом красных и желтых цветов. И налетит ветер, и треплет букет, и раскидывает цветы в стороны… Внизу кричат: «Пожар, пожар!» — и зовут его. Он спускается, садится в машину, красную, пожарную, и едет тушить, и тушит…

Но это — иногда. А обычно — нет никаких букетов. И тогда закрывается он дома, закрывает все двери и окна, сидит и ждет… А когда долго ничего нет, открывает окошечко и смотрит — он знает: у него такие глаза, если посмотрит, выберет себе какой-нибудь дом и посмотрит — то там… вспыхнет. Большой букет красных и желтых цветов… И налетит ветер, и треплет букет. «Пожар… Пожар!»

Все бы так и было, но раз на полу, где-то на черном, обугленном полу, после пожара, увидел: такой же! То есть лежит такой же, как он, железный, и такая же каска железная… Только маленький-маленький… и глаза закрыл…

Ах, пошел-пошел пожарный домой! Ах, скорее-скорее пожарный домой! Ах, побежал пожарный домой!

И все видели, как он закрылся, как он поднялся на свою каланчу, и зашел, и закрылся, и окна закрыл, и двери, и лестницу убрал…

Подходили к каланче, стучали, стучались в двери, в окна. А окна не открывались, двери не открывались… крепко заперся…

В одном городе не было речек, а имелись только бочки с водой. В один день решили устроить в них купание. Не то чтобы мытье с мылом, с мочалкой — это иди в баню! — а именно — купание.

По сигналу все бросились в бочки с водой. Один мальчик вынырнул, кричит: «Я — гусь…»

Одна девушка нырнула, а обратно не вылезает… Хорошо, кто-то вспомнил, что она так любит, любит так пугать людей: бросится в воду и не показывается…

Двое в одну бочку залезли, кричат: «Как хорошо!» А увидели друг друга — вылезли и молча разошлись — враги были.

«Помиритесь, — закричали им, — все равно ведь в одной бочке сидели, все равно мокрые…» А они не мирятся…

Трое бросились в одну бочку, вынырнули, кричат: «Как тесно», а увидели друг друга, обнялись и опять в бочку полезли. Долго не вылезали — друзья были…

Один толстый человек подкрался к бочке, прыгнул в нее и — расколол. Вся вода растеклась… «Мы же говорили, — сказали ему, — не подходите близко!..»

К вечеру еще одиннадцать расколотых бочек принесли. Двенадцатая была крепко обвязана веревками, проволокой и мохнатым китайским полотенцем с двумя китайскими птицами. Все равно развалилась.

Все остальные бочки собрали, сосчитали, в склад уложили.