Александр Богатырёв - Ведро незабудок и другие рассказы

Что делать в такой ситуации режиссеру? Я вышел в притвор и поговорил со свечницей. Узнал, что настоятель, отец Андрей, в больнице. Паломников они принимают. Только у них полторы комнаты на шесть персон. Если мы захотим переночевать, то нужно обратиться к труднику Валерию. Договорились, что если решим остаться в монастыре, то вернуться нужно не позднее десяти вечера.

О своих успехах я доложил спонсору. Тот очень обрадовался и стал торопить нас поскорее ехать дальше, чтобы вернуться к назначенному времени.

Когда мы обсуждали маршрут, я имел глупость уговорить Кузьмича не заказывать проводника из абхазов. Места эти я знаю. Пообещал показать дорогу и в Лыхны — древнюю столицу Абхазии с храмом VIII века, и в Команы, где скончался Иоанн Златоуст и находится место третьего обретения честной главы Иоанна Крестителя. В монастыре хранится каменный гроб, в котором находилось тело Иоанна Златоуста перед перенесением его в Константинополь. Там же источник мученика Василиска. Святынь на территории современной Абхазии великое множество. Здесь проповедовали апостолы Андрей Первозванный, Симон Кананит, Матфей, Варфоломей, Иуда и Фаддей. Снять фильм об этом крае, связанном с апостолами и многими святыми, — великое дело. Можно и потерпеть причуды заказчика.

Следующим местом, куда мы отправились, были Команы. Первым делом нанесли визит настоятелю. Попросили благословения остаться на службу, а если позволит, то и переночевать. Настоятель позволил. И даже машину разрешил подогнать поближе к храму. Благодарный спонсор сунул какие-то деньги провожавшему нас в нашу келлию монаху. Пока оператор с Кузьмичом подгоняли машину, я пошел писать записки. Вдруг слышу в алтаре гневный голос настоятеля: «Это что, за парковку? Отдай им их деньги. Я сейчас выйду и дам им вспоможение». Через несколько секунд ко мне подходит смущенный монах и сует мне в руку полученные от спонсора деньги. Я пересчитал их и положил в церковную кружку. Не дожидаясь возвращения своих спутников, я побежал вниз и остановил машину.

— Разворачивай!

— Почему? — удивился спонсор.

— Мы изгнаны.

— За что?

— За двести рублей, пожертвованных вами за ночлег трех человек.

— Там было больше. Не двести.

— Двести десять. По семьдесят с носа. В вашей гостинице такие же расценки? — не удержался я.

Спонсор надулся и всю обратную дорогу до Сухуми молчал. В Сухуми он купил нам по пакету кефира и булочке, и мы, сидя в машине под проливным дождем, после десятичасового путешествия вкусили наконец-то от его щедрот. Пока мы пили кефир, Кузьмич названивал своему абхазскому знакомому, расспрашивая, где можно найти дешевую гостиницу. Назвали адрес, где за тысячу рублей нам дадут комнату. Мы тронулись, но пока петляли по центру, зазвонил телефон. По разъяренному виду Кузьмича и по тому, как резко он прекратил разговор, стало понятно, что новость была не из приятных. Предложенная сначала комната уже сдана, а нам предлагают другую, лучшую, но в два раза дороже.

Минуты три Кузьмич хмуро молчал. Потом приказал оператору: «Гони в эту… Как ее… там, где тюрьма». Оператор что-то жалобно промямлил про тридцать верст, про скользкую дорогу… Но Кузьмич был неумолим.

На некоторое время я потерял дар речи. Минут через пять устне мои отверзлись и я хрипло вопросил: «Могу ли я узнать, что происходит и зачем их степенству господину спонсору понадобился режиссер?»

Кузьмич удивленно повернул голову:

— А чего тебе? Едем и снимаем. Он это любит (Кузьмич кивнул на оператора), ты тоже.

— Так это прогулка с камерой или работа? Кроме съемок еще и монтаж, не говоря о прочем, потребуется.

— Ты чего меня разводишь? — рассердился Кузьмич.

— С кем развожу? — не понял я.

— На бабки ставишь?

Тут уж я понял. Речь шла о деньгах. Я хотел было напомнить о том, как я очутился в их чудной компании, о междугородных звонках с предложением не прокатиться по Абхазии, а снять фильм — то есть поработать. Но делать этого не стал. Кузьмич искренне полагал, что эта поездка будет мне в радость. А обрадуюсь я от того, что она мне ни во что не обойдется. Денег не нужно платить — вот в чем радость!

В Драндский монастырь нас пустили. Пока Кузьмич пил коньяк, мы поговорили с оператором о том, во что вляпались. Он тоже полагал, что кое-что заработает. Но, в отличие от меня, не очень огорчен, поскольку материал ему пригодится.

Утром я сбежал.

Вот такая история. Слушатели — участники именинного застолья во все время моего рассказа ни разу меня не перебили. Только время от времени слышались вздохи и ахи-охи изумления.