Себастьян Фолкс - Энглби

Затем я написал кое-каким героям своих интервью, с которыми успел подружиться. Например, Наиму Атталле. (Я таки выяснил, кто это такой. Палестинский верхолаз, вложился в лондонский ювелирный дом «Аспри», а позже купил разорившееся издательство.) Прийти Атталла не смог, однако прислал открытку и купон на сто фунтов в своем ювелирном в подарок Маргарет.

Очень хотелось позвать Ральфа Ричардсона, но он, увы, уже умер. Кажется, в 1983-м. Я запоминаю новости, когда слушаю радио, лежа в ванне. Когда мы со стариком познакомились, в тот месяц он чуть ли не единственный согласился со мной поговорить.

Я написал и Кену Ливингстону, но он не ответил; видимо, приглашений ему более чем хватает. Конечно, я позвал Джефри Арчера. И Джеф приехал, привез полуторалитровую бутылку шампанского и произнес поздравительный спич. Одну из шуток я уже слышал на «литературном обеде Фойла», но с тех пор Арчер успел ее отшлифовать до совершенства.

Получилось нечто большее, чем обычные наши нудные посиделки в пабе, с поправкой на бесплатную выпивку и домашнюю обстановку. Настоящий праздник, который продолжался до трех ночи.

То, что это был в самом деле праздник, я вполне прочувствовал, когда в семь утра ко мне вломился один из друзей Шарлотты. Маргарет принесла мне в постель чай и таблетку аспирина. (Теперь я у нее на хорошем счету. Она то и дело дарит мне одежду — мягкие ткани, пастельные цвета. С чего бы?)

Неприятное чувство возникло, когда я раскрыл «Дейли телеграф», и стало мне не по себе. Фулемская полиция обнаружила сильно разложившееся женское тело (практически, как я понимаю, скелет) в канаве у железнодорожного полотна линии метро Дистрикт, на ее выходе на поверхность в Западном Бромтоне. Полагают, что труп пролежал в земле не меньше восьми лет, однако удалось установить, что он принадлежит пропавшей без вести немке, 29-летней Гудрун Абендрот. Она работала в репертуарном отделе какой-то франкфуртской студии грамзаписи, но на момент исчезновения проживала в Лондоне, Тёрни-роуд, Шестой Юго-Западный округ.

Несмотря на размытость фотографии, лицо показалось мне знакомым.

К счастью, похмелье не позволило мне припомнить поточнее, а куча дел — раздумывать об этом дальше.

НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ СЛОМАЛСЯ один из наших доисторических линотипов. А тираж нужно было отпечатать уже в субботу. Случайно удалось найти то, что нам нужно, в Полиграфическом музее в Бёрнли и подмазать хранителя, чтобы выручил нас на пару недель, пока будут искать цех для отливки новой детали.

Дело в том, что в музее есть тайная комната на верхнем этаже, а там — полдюжины агрегатов под названием «Тэнди». Это компактные электрические пишущие машинки, в которые вмонтирован небольшой экран. Вместо бумаги текст печатается на экране, никакой бумаги. А еще у нее есть штекер, который втыкают в телефонную розетку. Нажимаешь на кнопку «пуск», и написанное тобой по кабелю передается на редакционный компьютер, а оттуда текст теперь можно извлечь, отдать на растерзание редактору и распечатать.

Пользоваться этими машинками нам запрещено. Если пронюхают главари профсоюза наборщиков, этих криворуких луддитов, газету точно прикроют. Стивен Стрингер из международного отдела однажды поменял у себя перегоревшую лампочку, и очередной воскресный номер накрылся, поскольку разразилась стихийная забастовка. Лампочки имеет право менять только член соответствующего профсоюза (у них там своя коза ностра, общенациональное общество печатников и их подручных). Старший по замене лампочек получает 75 000 фунтов в год, то есть на 2500 больше, чем главный редактор газеты.

Я хорошо знаком с одним наборщиком, Терри. Ходили мы с ним пару раз в Аптон-парк, болеть за «Вест Хэм Юнайтед». Причем оба раза в субботу, хотя по идее Терри должен быть на работе. Оказывается, в штате у нас 60 наборщиков — фактически существует 40, реально задействовано 20. Терри, как старший специалист, получает вторую зарплату на имя Билли Бондса — так зовут капитана «Вест Хэма». То есть ему платят два оклада за невыход на работу. Причем оба в двойном размере — за работу в выходные, притом что печатники воскресной газеты заняты единственный день в неделю, и день этот — суббота по определению. Так что пирожки с мясом, программка и банки «Карлинга» на стадионе Болейн-Граунд финансирует Терри. Все никак не может поверить, что у меня зарплата всего 26 800 фунтов. И когда я достаю кошелек, он тут же нежно накрывает мою руку своей огромной лапищей, приговаривая: «Не смеши меня, Мик. Вспомни, сколько тебе платят».