Себастьян Фолкс - Энглби

Позже я увидел распахнутую дверь и вышел во дворик. В моем корпусе определенно держали тихих, что утешало. Я слонялся по больничной территории, аккуратно обходя бормочущих что-то себе под нос персонажей в плащиках. Главное здание было кирпичное, увитое плющом, с острой щипцовой крышей и галереей, опиравшейся не столько на оштукатуренные колонны, сколько на железные штыри. В остальном это была копия Чатфилда: такой же ангар-спортзал вдалеке, тот же запах жирной подливки. Привет, Бэтли, здравствуй, Фрэнсис. Я знал, что мы обязательно встретимся снова.

Я бродил по дорожкам, чувствуя во рту привкус страха. Подумалось о том приюте со стариками из моего детства, в окна которого, как только опускались сумерки, я смотрел и смотрел. Подобные места обладают одной общей особенностью: оттуда нельзя сбежать навсегда, ты обречен вечно возвращаться.

Сквозь дыру в ткани времени, калитку в стене, мгновение в беседке посреди ливня.

Сдерживая слезы, я сел на садовую скамейку.

Тот день я помню плохо. Дожидаясь приема врача, я старался держаться ото всех подальше, особенно во время обеда. Доктор Гриноу оказался человеком вменяемым. Спросил, сколько мне лет, чем болел, про родителей и сможет ли кто-то обо мне позаботиться.

Я наврал, что мама сможет.

Он велел подробно рассказать об «инциденте» в магазине, описать, что я тогда ощущал. Я рассказал, но кое-какие детали опустил.

Доктор задумчиво кивнул.

— Теперь я могу уйти? Мне нужно домой.

Он произнес то, что я хотел услышать:

— Я не собираюсь удерживать вас против воли. Да и права у меня такого нет. Но я бы рекомендовал остаться. Думаю, так для вас было бы лучше. Однако если двое моих коллег сочтут, что вы не представляете опасности для самого себя и для окружающих, то…

— Конечно, не представляю. Я и мухи не обижу. А уж себя тем более.

— И все же по возвращении домой непременно обратитесь к специалисту. Перенесенный вами приступ панической атаки — это звоночек, предупреждение, что что-то не так. Я напишу вашему доктору. Думаю, он отправит вас в районную профильную больницу, там можно лечиться и амбулаторно.

— И что там со мной будут делать?

— Доктор будет с вами беседовать, выяснит, каково общее самочувствие, уточнит, что беспокоит, что именно ощущаете, назначит мягкое лекарство. Ничего страшного. Не переживайте.

— Понял.

— И в колледже то же самое. У вас ведь там есть врач?

— Есть.

Я попытался представить мистера Воэна в качестве психотерапевта. Ледяной душ и смирительная рубашка мне будут гарантированы.

— Пропишу вам таблеточки. Принимать, только если вдруг снова почувствуете приближение повторной атаки.

Я молча кивнул.

Термин «паническая атака» меня вполне устраивал. Во-первых, паника меня и правда атаковала. А во-вторых, он, к моей радости, не говорил всей правды, никак не обозначая ярости, которую мне приходилось преодолевать. На меня напала паника и довела до дурдома, но почему? Потому что все силы ушли на то, чтобы сдержать ярость. В результате я оказался полностью беззащитен…

— И как же вы попадете домой?

— Тут, наверное, ходит автобус? А потом заберу со стоянки машину. На ней и попаду.

Он печально покивал.

— Не пейте таблетки перед тем, как сесть за руль. Хорошенько это запомните.

Он явно был огорчен тем, что я их покидаю, ну а сам я тут же почувствовал прилив бодрости и сил.

Решил, что никогда больше не буду беситься. И уж точно не попаду в подобное заведение. Ни за что.

Ну а потом я сел на автобус, добрался до центра и забрал, наконец, свою машину с многоуровневой стоянки, где, к счастью, оплата была не почасовая, а единоразовая. По-моему, мама даже не заметила, что в среду я не пришел ночевать. А Джулия была в гостях у подруги.

Я позвонил на фабрику, извинился за прогул, наврал, что заболела мама. Они сказали, так и быть, в этот раз меня простят.

Короче, пронесло, и тра-ля-ля. Жизнь продолжалась. Больше никаких психушек.

Я вышел на работу, после каникул вернулся в университет, к романам девятнадцатого века (я тогда все еще специализировался на английской филологии), на которые отводилась ровным счетом неделя. Помню, я даже подсчитал: если всю неделю читать сутками напролет, даже одного Троллопа мне не одолеть.

— А когда же нам читать Диккенса? — спросил я доктора Джеральда Стенли. Выяснилось, что Диккенса следовало прочесть на каникулах. Да, конечно. Но на каникулах я вкалывал на фабрике. А деньги отдал матери. Они пошли не только на травку и на выпивку. А еще на счет за электричество.